Дмитрий Рыков - Урусут

– Уланов!

– Уже спускаюсь! – кричал старлей со свернутым спальным мешком в руках – для поднятия раненого, – сползая в дыру.

– Ларчик! – крикнул Семен Степанович. – Там вещи его какие-нибудь есть?

– Да чего только нет, товарищ подполковник!

– Собери все. Огнестрельное ранение еще как-то объяснять придется.

– Есть!

Павел порывался вызвать Анну, сообщить – но что сообщить? Жив? А что это за пулевое отверстие в затылке? Что за чертовщина такая? Ходил, ходил – рация командира молчала. Вдруг в ней раздался характерный треск и раздался голос сиганувшего вниз вслед за Улановым Колчина:

– Объект готов к транспортировке!

– Поехали, ребятушки! – рыкнул начальник.

Вчетвером, быстро, натянули веревки, заработала лебедка. В спальном мешке, как младенца, которого только что туго спеленали, с прижатыми руками, подняли Олега Белолобова. Его лицо хорошо было видно в свете прожектора. Паша взглянул и ужаснулся – на месте правого глаза запекся огромный сгусток крови.

– В палатку, быстро! – скомандовал кто-то другой, не Демченко, наверное, врач, и на ремнях старого товарища бегом понесли к палатке.

Ширко рванулся следом, но у входа какой-то эмчеэсовец выставил перед ним ладонь.

– Я его друг! – пытался объяснить Паша. – Это я вас сюда привез!

– Привез – и молодец, – ответил тот. – Видишь, не зря. Только дай нам сделать свою работу, хорошо?

Ширко отошел в сторону, от ужасного зрелища его знобило. Синее лицо, коричневый сгусток… А он собирался вызывать Анну и радостно орать, что Олега нашли, что Олег живой… Пуля в затылок, глаза нет, без сознания… Что говорить?

Подошел Демченко.

– Не ожидал?

– Чего именно?

– Что найдем.

– Нет.

– Ответь, мои ребята – орлы? – и тут же подполковник заорал в рацию: – Где вертолет, вашу мать?

– На подлете, – протрещала рация. – Пятнадцать минут.

– Ребята – орлы, – согласился Павел, – спасибо. Только что с ним произошло?

– Очнется, объяснит.

– Хорошо бы очнулся. Выглядит не очень.

– Ну, пальнул в него кто-то, факт. Не сам же себе в затылок выстрелил. О! Ларчик!

Подбежал запыхавшийся Ларионов.

– Товарищ подполковник, разрешите доложить…

Степан Семенович крепко обнял невысокого спасателя.

– Умница. Награждать тебя будем. Да и коммерсанты особое спасибо скажут. Верно?

– Верно, – подтвердил Ширко.

– Значит, так, – сунул Ларионов в руку Павлу фонарик. – Посвети, – и развернул кусок брезента. – Походный рюкзак я оставил у Колчина – он сейчас поднесет. А это то, что собрал рядом с раненым.

– Кхе, – наклонился Демченко, – ничего не видно.

Финансист подвел фонарик ближе.

– Е-мое! – крикнул Демченко. – Меч!

– Сабля, – не согласился Ларионов.

– Кольчуга!

– И книжка. Я посмотрел – на арабском. Еще, вот, листы вложены. Еще какой-то кожаный то ли мешок, то ли чехол. Куда он мог одежду деть? Он же не голым на Эльбрус поднимался?

– Там пещера? – спросил командир.

– Огромная! Думаю, что я прямо какое-то открытие сделал. По крайней мере, никто ни про какие пещеры здесь не слышал.

– Дайте посмотреть, – попросил Павел и взял книгу. Да, арабский. – Я заберу все это?

– А если понадобится для расследования? – засомневался Семен Степанович.

– Для расследования нужны пистолет и стрелявший, а не книжка с мечом и кольчугой. И, будет надо, предоставлю. Может, он за этими предметами и полез. Потому и жив остался.

– Почему – голый? – опять спросил Ларионов.

– Загадка, – почесал ухо командир.

Вышел врач.

– О, все здесь. При гражданском можно, товарищ подполковник?

– Конечно, можно.

– Пациент в глубокой коме. Пуля вошла в затылок, прошла сквозь правое полушарие мозга и вышла через правый глаз. Один случай на десять миллионов! На пятьдесят! Он не должен был выжить после такого выстрела!

– Но выжил?

– Еще как выжил! Все органы функционируют нормально, давление, пульс, – никаких замечаний. Пролежал, я так понимаю, голышом полтора суток – ни следа обморожения. Наоборот, тепленький! Ничего не понимаю!

– Скажите, – спросил Паша, – а из комы его вывести можно?

– Ну, милый, это уж как Бог даст. Бывает – быстро, бывает – не очень, но крайний срок – полгода. Если выходят из нее позже, обычно к самостоятельной жизни уже не способны.

– Как это – «к самостоятельной»? – спросил Паша.

Доктор внимательно посмотрел на него.

– По-моему, я достаточно ясно выразился. Мы его срочно эвакуируем в Москву, а вы ведь буржуи – готовьте ему самую лучшую клинику, я думаю, что вам это по силам, и пусть специалисты проводят мероприятия по выводу из коматозного состояния.

– А кто эти специалисты? – наморщил лоб Ширко.

– Кто-кто… Нейрохирурги. А я – травматолог.

– Значит, так, – решил подполковник. – Раненого на вертолете в аэропорт, затем на самолете – в Раменское. Ты, Павел, решай вопрос с больницей, чтобы встретили и увезли сразу же. Мы все здесь ночуем, завтра собираем оборудование и на вертолетах в МинВоды. К тому времени наш борт за нами уже вернется.

– Я в МинВоды отдельный самолет вызову, – сказал Ширко. – Чтобы меня, женщину и девочку к нему как можно быстрей доставили. Уже в больницу.

– Твое дело, о чем речь!

– У вас же есть спутниковый телефон?

– Да, в этой же палатке, бери да звони. Ребята тебе помогут.

– Спасибо. За все спасибо.

– Пусть и банально звучит – не за что. Это наша работа.

Павел завернул брезент с «сувенирами», как он уже про себя назвал находки, и шагнул под полог – на походном операционном столе лежал Олег, уже в другом мешке, сгустка не было, была белоснежная повязка. Щеки ввалились, лицо выглядело изможденным. Шедшему следом врачу Паша заметил:

– Поставили бы капельницу с физраствором – даже я вижу, как он истощен.

– Какая капельница? Ему в вертолет через пять минут. А в самолете все необходимые реанимационные мероприятия проведем. Звони, вон рядовой номер наберет.

Финансист продиктовал сидящему в наушниках срочнику номер, тот через несколько секунд подал ему огромную трубку. Через два гудка Павел услышал голос секретарши шефа Ларисы:

– Приемная.

– Ларис, это Ширко, привет.

– Здравствуйте, Павел Борисович.

– Босс на месте?

– Нет, на встрече. Очень важной.

– А у него бывают не важные? Соединяй с мобильным номером.

– Я же говорю – на встрече!

– Лариса! Мне некогда препираться! Соединяй!

– Павел Борисович, что-то случилось?

– Ну конечно, случилось! Белолобова нашли! Живого.

– Ох!.. Ох!.. Секунду…

Раздалось еще несколько гудков.

– Да, Паша, говори.

– Здравствуйте, Николай Владимирович…

– Паша, быстрее говори.

– Белолобова нашли, он жив, но у него огнестрельное ранение в голову, он в коме. Борт МЧС, думаю, где-то через час возьмет с ним курс на Москву, сядет в Раменском. Мы можем быстро договориться с какой-нибудь клиникой, чтобы его встретили в аэропорту, доставили в больницу и сразу начали лечить?