Валерий Елманов - Битвы за корону. Прекрасная полячка
- Название:Битвы за корону. Прекрасная полячка
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Альфа-книга
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9922-1560-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Елманов - Битвы за корону. Прекрасная полячка краткое содержание
Чем выше взбираешься по ступеням власти, тем более одиноким ты становишься. Это хорошо прочувствовал на себе попавший в далекое прошлое Руси Федор Россошанский, став правой рукой юного царевича Годунова.
Вроде бы гибель государя Дмитрия должна облегчить задачу надеть на сына царя Бориса шапку Мономаха, но не тут-то было. Жива Марина Мнишек — венчанная царица всея Руси. И чтобы добиться единоличной власти, тайная католичка не гнушается ничем. Например, во всеуслышание объявила, что носит под сердцем царское дитя. Правда, на самом деле она вовсе не беременна, но… Неужто не найдется человек, который поможет ей в этом? Честолюбивая вдова готова пойти и на откровенное предательство. И вот уже летит от нее к королю Сигизмунду, пославшему на Русь свои рати, тайный гонец. А у выступившего навстречу полякам Россошанского сил и без того немного: два стрелецких полка и верные гвардейцы…
Битвы за корону. Прекрасная полячка - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Ох как взвился Романов. Но большинство в лице Мстиславского наконец-то оказалось на моей стороне. Вот так Русско-Английская компания, сама того не желая, помогла мне взять верх в Опекунском совете. Жаль, конечно, выкладывать за здорово живешь каждый год по пяти тысяч рублей Федору Ивановичу, но задаром одни птички поют. Да и то абы как, а не те песни, что хотелось бы. А коль надо, чтоб пели нужное, не скупись.
Зато с того дня мои дела пошли как по маслу. А кроме того, к четырем голосам вскоре добавился и пятый. Ушлый Романов, желая примазаться к победившей партии, встал на нашу сторону.
Однако проблема с Мнишком все равно оставалась. Видя, что теперь верх не за ним, он принялся пакостить иначе, действуя по принципу: не мытьем, так катаньем. То есть коль не получалось по его, то пусть не получается никак, ибо ясновельможный со своими придирками, уточнениями и дополнениями тянул резину как мог, постоянно выступая много и заумно. Попытки как-то остановить его или подсократить приводили к обратному результату. Когда после его очередной длинной речи все дружно переглянулись, ничего не поняв, я поинтересовался, в чем смысл его возражения. Он недоуменно развел руками и разразился второй речугой — столь же загадочной и еще длиннее. Как результат, решение по любому вопросу зависало — ни туда ни сюда. Я скрипел зубами, но до поры до времени помалкивал, дожидаясь своего часа, точнее — дня, благо он не за горами…
Дату католической Пасхи никто из поляков от меня не скрывал, и узнал я ее давно. Правда, показалось странным, что она должна наступить не на десять дней раньше православной, а шестнадцатого марта. Но помимо патера Чижевского я уточнил еще у нескольких человек, так что ошибки быть не могло.
Выяснял я не ради праздного любопытства. Коль Мнишковна считает себя католичкой, следовательно, свой пасхальный день она должна хоть как-то отметить.
Вообще-то до конца в ее тайном латинстве я не был убежден — доказательств не имелось. Почти не имелось, кроме двух. Во-первых, несмотря на подсказки, крестилась она по-прежнему всей пятерней, а не двумя перстами. Привычка? Не спорю, пусть так. Но имелось и «во-вторых».
Как я выяснил у ее православного духовника, благовещенского протопопа отца Федора, она ни разу ему не исповедовалась, ссылаясь на отсутствие грехов. А не исповедовалась, поскольку за этим следовало причащение, от которого она отказалась даже при своем венчании на царство. Об этом как-то вскользь обмолвился сам протопоп. Увы, но, когда я, заинтересовавшись, что еще было упущено во время ее двойного венчания — на царство, а затем с Дмитрием, — начал допытываться о подробностях, он спохватился и замолчал. Понятное дело, ведь, сознавшись в упущениях, протопоп ставил под удар в первую очередь самого себя — видел и не поправил, не настоял. Я попытался выяснить у патриарха, заправлявшего наряду с протопопом обеими церемониями, — бесполезно. Ладно, позже разберусь. А пока я готовился к католической Пасхе.
И едва пан Мнишек, сопровождая ксендза Франциска Помасского, отца Каспера Савицкого и монаха Бенедикта Анзерина, остававшихся проживать на его подворье, прошел в покои своей дочери, как заранее предупрежденные мною гвардейцы немедленно известили меня об этом.
Когда я ворвался к Марине Юрьевне, праздник был в разгаре, а на столе стояли все ритуальные блюда. Дверь, петли которой были накануне обильно смазаны, отворилась бесшумно, но выдало пламя свечей. Оно сразу заколыхалось, затрепетало, и все, кто находились в комнате, повернулись ко мне. А уже в следующее мгновение Марина — ну молодец, чертовка, соображает влет! — лихо смахнула со стола главное наглядное подтверждение пасхальной мессы — кулич. Правда, в отличие от головы руки Мнишковны сработали не столь виртуозно, и увесистый компромат, упавший под стол, через секунду бочком-бочком выкатился из-под него, направившись прямиком ко мне.
«Умница», — похвалил я подкатившийся к моим ногам колобок, но поднимать не торопился, продолжая сурово взирать на собравшихся в комнате. А за моей спиной безмолвно стояли аж пятеро гвардейцев — будущие свидетели-видоки.
Немая сцена продлилась недолго. Первым из ступора вышел ясновельможный, принявшийся путано пояснять, что это угощение принесли для него, а наияснейшая Марина Юрьевна тут совершенно ни при чем. Я продолжал молчать, позволив себе в качестве красноречивого комментария его слов кривую саркастическую ухмылку. Лишь дождавшись, когда он выдохнется, я задал вопрос, но адресовал его не Мнишку.
— Отец Бенедикт, а вы также станете утверждать, что это предназначено для ясновельможного пана, или в столь святой для католической церкви день солгать не осмелитесь, ибо ложь — всегда ложь, даже если она говорится схизматику.
Объемная фигура в черной рясе не пошевелилась. Зато вторая, по соседству с ней, подала голос:
— Что вы намерены со всем этим делать?
— Для начала я собираюсь вернуть кулич, — любезно ответил я отцу Касперу и, подняв с пола пасхальное угощение, подойдя поближе, положил его на стол. Повернувшись к гвардейцам, я осведомился у них: — Достаточно повидали?
Те дружно закивали головами.
— Чудненько. О том, что болтливой Варваре на торгу язык оторвали, тоже помните? — на ходу переделал я известную поговорку.
И вновь последовали дружные кивки.
— Тогда прикройте дверь с той стороны, а мне пока надо кое о чем потолковать с паном Мнишком и его дочкой. — Эпитет «наияснейшая» я опустил, лишнее.
Дверь закрылась. Ясновельможный одобрительно кивнул, торопливо вытер пот и вновь открыл рот, желая разразиться очередной тирадой, но я не позволил. Глядя на Каспера, Франциска и Бенедикта, я вежливо заметил:
— То, на чем я вас прервал, вы сможете возобновить через полчасика, а то и раньше. Но пока наш разговор должен пройти без свидетелей.
Я и впрямь уложился гораздо раньше. Нет, если бы передо мной был один ясновельможный, возможно, беседа растянулась бы и на три часа, ибо тот все время пытался оправдать свою дочь, в смысле соврать половчее. Но Марина сама оборвала отца, когда он сунулся с липовым истолкованием пребывания в ее покоях монаха, ксендза, отца иезуита, кулича и прочих наглядных атрибутов пасхального праздника.
— Мы у него в руках, — зло прошипела она отцу.
— Это точно, в руках, — благодушно подтвердил я и продолжил излагать свое предложение.
Сводилось оно к игре в «молчи-молчи». То есть пока пан Мнишек голосует на Опекунском совете так, как угодно Годунову и мне, я держу рот на замке и не оповещаю народ, что венчанная на русское царство Марина Юрьевна — тайная католичка, отнюдь не собирающаяся менять свою веру. Но едва ясновельможный начнет протестовать против какого-либо предложения, я рассказываю о его дочери всю правду. Впрочем, не сразу. Я и тут останусь великодушным, для начала напомнив о нашем уговоре — вдруг человек просто запамятовал о нем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: