Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур

- Понятно. Но лучше, все-таки, миль на тридцать к Весту отползти сперва. А то, если он поутру нас ловить вздумает, на прямой дорожке может и прищучить. Как у нас с углем? Хватит на двенадцати узлах? Ну, вот и славно, господа. Вот и славно...

- Славно. Только бы вторя труба устояла.

- А смысл? Кочегарки все одно вывели...

До Владивостока израненая "Аврора" добиралась три дня. "Лена", сделав крюк в сторону Цугару, пришла в базу днем позже, и только из возбужденного рассказа слегка пришибленного Рейна, Засухин узнал причину столь странного бегства "Идзумо" с поля выигранного японцами боя.

Рейн, не обращая внимания на настороженное перешептывание офицеров, вновь взял курс на японские транспорта. Из-за лопнувшего паропровода - экстренный режим работы и повышенное давление при бегстве от "Идзумо" не пошли на пользу механизмам "Лены" - он отстал от пары "Аврора"-"Идзумо" на час. Зато когда он появился у транспортов, японский крейсер был уже слишком далеко от них. "Чихайя", уподобившись хромой овчарке, согнала охраняемые суда в кучу, и как раз закончила подбирать со шлюпок команду утонувшего транспорта. Второй подорванный "Авророй" "Мару" пока держался на воде, и мог бы даже быть дотащен до берега. Но у командира "Лены" было на этот счет другое мнение. Занятые ремонтом, моряки "Чихайи" слишком поздно опознали в транспорте на горизонте вернувшуюся против всех законов здравого смысла, "Лену". Именно истошный радиопризыв авизо и заставил Идзичи, во второй раз за день, бросить недобитую жертву.

Для начала "Лена" закончила работу "Авроры" со вторым торпедированным ею транспортом. После попадания еще одной торпеды, тот исчез с поверхности моря менее чем за минуту. С "Чихайи" к этому моменту могли стрелять только одно 120 миллиметровое орудие и три трехдюймовки. В ответ по авизо вели огонь три 120 миллиметровых пушки "Лены", в секторе обстрела которых не было японских транспортных судов. Остальные русские артиллеристы лупили по огромным силуэтам купцов, которые были гораздо более легкой и важной целью. Один из них, и так подожженный ранее Засухиным, в дополнение к дыму пожара окутался еще и паром из прошитого двумя снарядами котельного отделения, начал медленно садиться на корму. Команда вываливала шлюпки...

После этого Рейн, не обращая внимания на редкий обстрел с авизо, подорвал торпедой еще один транспорт. Но, как выяснилось, сближение с пароходом на дистанцию в два кабельтова, безусловно облегчившее наведение торпед, было все же опрометчивым. "Синако-Мару" перевозил снаряды и зарядные картузы к осадным одинадцатидюймовым гаубицам. От взрыва торпеды последовательно, но практически мгновенно, сдетонировали все три трюма парохода. Уходя в вечность, транспорт поступил подобно истинному самураю: его убийцу "Лену" форменно завалило обломками жертвы.

Самого Рейна, любовавшегося на дело рук своих с мостика, взрывной волной так приложило о стену ходовой рубки, что в последующие десять минут боем командовал старший офицер "Лены". Придя в себя, командир, не успев даже выплюнуть выбитые зубы, отдал приказ атаковать ближайший удирающий транспорт.

- Только в этот раз скажите минерам, чтоб не сачковали и стреляли хотя бы с пяти кабельтов, - мрачно хмыкнул Николай Готлибович, глядя на вонзившийся в высокий борт "Лены" якорь, еще недавно принадлежавший разорванному взрывом на куски японскому пароходу. По прошествии непродолжительного времени, этот трамп рванул столь же эффектно, как и его предшественник, но уже абсолютно болезненно для "Лены".

Офицеры крейсера вопросительно уставились на командира в ожидании дальнейших указаний. Но Рейна сейчас больше волновал вопрос, как это он умудрился выбить два зуба, ударившись затылком о стенку рубки? Увы, от оформившейся в итоге мысли окончательно разобраться с надоедливой "Чихайей", которая продолжала упорно и, даже можно сказать, результативно, обстреливать "Лену" из носового орудия, пришлось отказаться. Дым на горизонте мог принадлежать только "Идзумо". Взвесив все за и против, Рейн приказал ложиться на курс Норд Ост двадцать, и опять дать самый полный. Похоже, что легкое сотрясение мозга и травматической удаление двух зубов, несколько успокоило его деятельную натуру.

Воспоминания об участии в войне с Японией лейтенанта А.В. Витгефта, младшего минного офицера эскадренного броненосца "Сисой Великий".Морской сборник, N 2,3 за 1920 год

Явился я на броненосец 28 апреля, когда он стоял в Средней Кронштадтской гавани и находился в хаотическом состоянии; ничего не было готово к плаванию и на нем работала день и ночь масса мастеровых различных заводов. Комплект команды еще не был полон, а находящиеся налицо или ежедневно съезжали в порт за различными приемками или работали наравне с мастеровыми на корабле.

Кронштадт лихорадочно готовил к вступлению в строй пять новейших броненосцев типа "Бородино" и доводил до готовности к выходу в море суда отряда контр-адмирала Беклемишева. Завод задыхался, работая в две "длинных" смены. Причем перечень работ на "бородинцах" постоянно расширялся - то надо срочно демонтировать боевые марсы, с 47 мм пушками, то снять такие же орудия с мостика! Хуже всего было на "Императоре Александре III", мне знакомый мичман жаловался, что у них в пожарном порядке снимают 75 мм орудия с батарейной палубы, и намертво закрывают орудийные портики броневыми листами. Та же процедура производилась сейчас и на "Суворове" с "Орлом". Эти три новейших корабля и должны были составить костяк нашего отряда.

Поскольку у "Бородина" были серьезные доделки по машинной части он с нами, похоже, не успевал. Мало того. Там переделывали еще и эксцентрики ЦВД обеих машин, так как их, уже принятые и установленные, вдруг приказано было заменить, что вызвало бурю "восторгов" со стороны представителей "Франко-Русского завода". Однако приемщики были неумолимы. Теперь вместо литых устанавливались выделанные из поковки. Вдобавок было принято решение менять на нем гребные винты с трехлопастных на четырехлопастные, как и на всех остальных кораблях этой серии. Практически с ним получилось как в пословице - первый блин комом. В наименьшей готовности была пока "Слава", и ее включение в отряд контр-адмирала Иессена, который нас поведет, даже не рассматривалось. И весь этот ворох доделок и доработок - у новых броненосцев, только что с верфей! Что уж говорить про нашего старика "Сисоя"!

Трудно сказать, насколько действительно ведущиеся на корабле переделки усилили его боевую мощь, но то, что их последствия были видны невооруженным взглядом, это уж точно! С корабля сняли и свезли в завод нашу боевую фок-мачту вместе с марсом и установленными на нем противоминоносными пушками. Срезали на половину высоты грот-мачту, а вмонтированную в нее вентиляционную трубу увенчали спереди дефлекторным раструбом. Сзади на ней укрепили высокую и легкую стеньгу, в целом аналогичную по конструкции нашей новой фок-мачте. Сняли большие катера, причем вместе с их массивными шлюпбалками, выпотрошили из нутра броненосца множество дерева.