Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур

Сначала проблемы ему создала классическая подводная пробоина шестидюймовым снарядом. Но благодаря самоотверженности трюмного дивизиона ее за двадцать минут практически удалось заделать. Помпы и насосы справлялись, и принятая вода должна была быть вскоре откачена. И в этот момент, примерно в 12-40, броненосец получил роковой удар. Двенадцатидюймовый снаряд, в отличие от первого за этот день, сравнительно безобидно взорвавшегося на главном поясе, ударил в нескольких метрах позади едва заделанной пробоины в корме. Мало этого. Он еще и исправно взорвался уже прошив борт... Потери трюмного дивизиона только убитыми составили человек десять, огромная полуподводная пробоина с вывороченными наружу краями принимала в себя форменный водопад. Силой взрыва все упоры у первой пробоины были сметены и вскоре четыре отделения были полностью затоплены водой. Задраивание водонепроницаемых дверей облегчило ситуацию лишь частично, кроме того два комингса в следующие отсеки были покороблены и о водонепроницаемости этих дверей говорить не приходилось. Вскоре вода уже появилась в подбашенном отделении. "Фудзи" ощутимо садился на корму.

За десять минут его скорость упала до тринадцати узлов. Затем со стороны кормы в него попало еще несколько снарядов с "Баяна", причем один из них - восьмидюймовый. И хотя артиллеристы броненосца поквитались, всадив в проходящий сзади русский крейсер три шестидюймовых снаряда, восьмидюймовый "подарок" "Баяна" оказался для "Фудзи" куда большей неприятностью. Вернее фатальной. Его взрывом вскрыло две трети кормовой трубы, после чего скорость корабля упала еще больше.

В последующие сорок минут три русских броненосца типа "Севастополь", отставшие от уходящих вперед сцепившихся кораблей Макарова и Того, не оставили подранку и тени шанса. Они неторопливо сблизились с подбитым броненосцем на дистанцию порядка 25 кабельтов и засыпали его снарядами. По прошествии получаса "Фудзи" горел в трех местах, его грот-мачта и вторая труба упали. Кормовая башня с затопленными погребами замолчала еще в 13-10, а когда прямым попаданием вынесло изрядный кусок крыши и заднюю стенку передней, только чудо спасло корабль от взрыва. Вода из перебитых труб гидравлики сама залила разгоравшийся пожар. Однако с башней в любом случае было покончено - развернуть ее в диаметраль для зарядки орудий было невозможно из-за деформации погона.

Выслушав доклад старшего офицера о положении своего корабля, капитан 1-го ранга Мацумото невозмутимо переспросил:

- Так вы говорите, что у нас осталось одно шестидюймовое орудие на левом борту, а на правом три?

- Так точно. Причем развернуться мы не можем, корабль практически не управляется.

- Спасибо, Хига-сан. Я вас понял. Прикажите вынести наверх портрет императора. Вы лично отвечаете за то, чтобы он не попал во вражеские руки, но если подойдут наши корабли, он должен быть спасен.

- Слушаюсь, господин капитан 1-го ранга!

- Стоп машины. Прекратить огонь. Кингстоны открыть. Все наверх! Спасаться по способности. И...

Все, господа, больше приказаний не будет. Я вас не задерживаю, прошу простить меня, если с кем был резок. Прощайте...

- Но командир!

- Не волнуйтесь из-за меня. Тем более, что я потерял много крови и в воде продержусь минут пятнадцать, шлюпок и катеров у нас уже нет, так что... Прошу вас, уходите. Вы все уже выполнили свой долг...

Русские броненосцы, выпустив по замолчавшему и явно погибающему вражескому кораблю еще десятка два снарядов, так же прекратили огонь. До его конца оставались минуты - корма медленно кренящегося "Фудзи" все глубже уходила в воду, плескавшуюся уже у барбета башни, а на палубе уцелевшие в бою моряки занимались своим спасением, подвязывая пробковые пояса.

На мостиках русских кораблей всем было ясно: с японцем покончено. Вот он - первый идущий ко дну в этой войне вражеский броненосец! И еще горящий в двух местах "Петропавловск" принял три румба вправо, направив свою колонну к медленно погружающемуся поверженному противнику...

Вот на фок-мачте русского корабля поднялись и спустились флаги сигнала. Вскоре на "Полтаве" и "Севастополе" зашевелились кран-балки, поднимая с ростр большие восьмибаночные баркасы...

Сбавив скорость до трех узлов, русские корабли прошли в трех кабельтовых от того места, где, выбрасывая в воздух шипящие струи воды из открытых кингстонов, медленно уходило под воду красно-коричневое днище опрокинувшегося "Фудзи" с задирающимся все выше и выше носовым шпироном...

В 13-20 оставив японцам четыре баркаса и пару вельботов, они дали полный ход и заспешили в сторону уже едва различимых на горизонте перестреливающихся кораблей Макарова и Того.

Тем временем бой четырех русских броненосцев с тремя японскими развивался совсем по другому сценарию. Первой неприятностью для адмирала Макарова стал тот факт, что даже без "стариков", скорость его отряда по факту оказалась несколько ниже, чем у оппонентов. С одной стороны это было объяснимо, его корабли давно не были в доке и нормально почистить днища не могли. С другой стороны, Степан Осипович не знал, что адмирал Того тоже не держал свои корабли у Эллиотов с полными ямами! Причем исходя из тех же резонов, что и Макаров при сегодняшнем выходе. "Тормозили" же русский отряд "Победа" и "Ретвизан". И на то оказались свои, субъективные причины. У "Ретвизана", как стало ясно из доклада Шенсновича после боя, из-за разрыва трубок пришлось вывести из действия сначала один, а потом, уже после завершения артиллерийского боя, еще два котла. Почему "Победа" не могла разогнаться свыше 16 узлов, разобрались лишь через пару дней, когда выяснилось, что у корабля "скисли" три из четырех котельных вентиляторов центральной группы котлов.

Второй неприятностью стала постепенно становившаяся очевидной неспособность наших артиллеристов реализовать численное большинство. Увы, этого и следовало ожидать. До прибытия Макарова свою лепту внесли отстой вооруженного резерва и опасения спровоцировать японцев развертыванием интенсивной боевой подготовки. После оного - сначала ремонтом сильнейших кораблей, а затем вынужденным сидением под замком по имени "Фусо".

К 12-30 "Цесаревич" был поражен двумя двенадцатидюймовыми и не менее чем 20-ю шестидюймовыми снарядами, "Пересвет" 1-м и 11-ю соответственно. Через пять минут Степан Осипович, убедившись, что "Микаса", несмотря на несколько очевидных удачных попаданий (японский флагман к этому моменту "поймал" 3 двенадцатидюймовых, из них 2 с "Ретвизана", и 10 шестидюймовых снарядов) продолжает медленно, но верно выходить вперед, приказал поднять ход до 16 узлов. Вскоре стало очевидным, что "Ретвизан" и "Победа" начинают потихоньку отставать, причем расстояние между "Ретвизаном" и идущим в кильватер ему "Пересветом" все более сокращается, но Макаров пока не предпринимал никаких решительных действий, полагаясь на своих артиллеристов.