Андрей Саргаев - Партизаны Е.И.В.

На лист ложились ровные строчки, и даже привычные кляксы не портили настроение. А если буквы выводить покрупнее, то текста получится больше! И тут чуткий слух цесаревича уловил странный разговор за дверью:

- Не будет ли это считаться дезертирством, Абрам Соломонович? Всё-таки без приказа... - слышался взволнованный молодой голос.

- Какое тут дезертирство, Гриша? - отвечал приглушённый бас. - В действующую армию идём, не к тёще на блины.

- А ну как под трибунал потом?

- И что? Да пусть хоть сто раз разжалуют, чем во дворцовых караулках штаны протирать. Казак для битвы рождён, Гриша! Вот, бывалоча, мы с Михаилом Касьяновичем...

Николай насторожился, а молодой голос перебил собеседника:

- Не прогонит он нас, господин старший урядник?

- Нечихаев-то? Мы не скажем, что самовольно прибыли - пополнение, и всё тут. Успеть бы только до Кенигсберга к приходу "Забияки" добраться, а уж там... Одвуконь пойдём, тогда не опоздаем. Но выходить нужно сегодня в ночь.

- Боязно.

- Дело верное, Гриша. Вернёмся победителями, а их, как известно, не судят. Ты со мной?

- С тобой, Абрам Соломоныч.

От радости у Николая дыхание спёрло. Неужели Господь послал момент? Да, это он самый, можно не сомневаться!

Цесаревич на цыпочках подбежал к двери и рывком распахнул её:

- Здравствуйте, господа.

- Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество!

- Мне послышалось, или тут составляется заговор?

Казаки посмотрели друг на друга, потом на Великого Князя. Старший, с бородой, закрывающей увешанную крестами грудь, вытянулся во фрунт:

- Никак нет, никаких заговоров!

- Врёте... - с обидой прошептал Николай. - Я всё слышал. Возьмите меня с собой, а то...

- А то что? - спрашивая, бородатый казак почему-то косился в сторону.

- А то не пустят меня, - цесаревич отвернулся, чтобы украдкой вытереть предательские слёзы. - Мне очень нужно. Вам тоже, да? Возьмите с собой, братцы!

Молодой, видимо тот самый Григорий, тихонько кашлянул, привлекая внимание:

- Выручить бы человека, Абрам Соломонович. Сам погибай, а товарища выручай.

- В поговорке про другое.

Но что-то в голосе старшего урядника было такое, что заставило Николая усилить напор:

- Я про вашу помощь никому не скажу. Только помогите до Нечихаева добраться, а?

- Точно не скажешь?

- Никогда-никогда, даже на исповеди!

- На исповеди можно.

- Так вы согласны?

Казак опять покосился куда-то в сторону и кивнул:

- Выезжаем немедля. Гришка, коней подбери казаку Николаю Романову! Пошевеливайся, храппаидол!

Удивительно, но известие о побеге сына на войну Мария Фёдоровна восприняла спокойно. Лишь разговаривала глядя в окно, чтобы никто не смог увидеть её глаза.

- Всё будет хорошо, душа моя, - чёрт побери, я чувствую себя виноватым! - Александр Христофорович подобрал ему надёжных спутников.

- Это так? - не оборачиваясь, спросила императрица у Бенкендорфа. - Вы в них уверены?

- Да, - подтвердил министр госбезопасности. - И на всех почтовых станциях до Кенигсберга размещены мои люди. Виду не подадут, но присмотрят.

- А потом?

- Потом - в море.

- Дорогая, - я пытаюсь отвлечь супругу от грустных мыслей. - "Забияка" очень крепкий корабль и не боится штормов. А потом Нечихаев не даст Николая в обиду. Согласись, что наследнику престола полезно не только иметь собственное мнение, но и кое-какой жизненный опыт.

- Двоих война уже забрала...

Ответить нечего, разве что банальностью:

- Он мужчина, душа моя.

- Он маленький...

- Маленький мужчина. Тем слаще вкус победы.

- Солдаты чаще чувствуют вкус крови.

- Это тоже нужно. И поверь - война не покажется ему забавной игрушкой. Ох как не покажется!

Наполеон ждал. С недавних пор ожидание вошло в привычку, и доклад адъютанта об отсутствии новостей воспринимался без прежнего раздражения. Наоборот, стала появляться какая-то боязнь новостей, способных нарушить установившееся положение.

Вдруг император Павел Петрович откажется принимать капитуляцию? Ведь на вывешенные более месяца назад белые флаги до сих пор нет никакой реакции. Хотя есть одна - русские перестали беспокоить ночными налётами и обстрелами. Правда, дезертиров и разведчиков уничтожают сразу, не отличая первых от вторых. Ещё регулярно пропадают фуражиры, отправленные на поиски съестного. Некоторые возвращаются - пустые и без оружия, но сытые и с сильным запахом местного хлебного вина. И они же вновь вызываются добровольцами в следующий поиск, чтобы опять вернуться ни с чем.

Почему молчит царь? Белые флаги видны издалека... Более того, русские точно знают о предложении Наполеона - не далее, как третьего дня, в деревню, занятую французским батальоном, въехал отряд из восьми казаков, и их командир с хорошим парижским произношением искал ткачей и литейных мастеров для работы где-то под Москвой. Увезли пятерых, а флаг забрали с собой на память.

Полковник Люмьер ещё сокрушался, что не владеет нужным ремеслом, а бывшие портные в России спросом не пользуются. Причём сокрушался столь искренне, что не нашлось сил отдать приказ о расстреле мерзавца. О повешении, если быть точным, так как пороха давно нет.

Новости из Парижа тоже не приходят. Что там творится? Англичане предприняли высадку, или по обыкновению своему предпочитают грозить с безопасного расстояния? Хотя момент самый удобный - французская армия застряла в заснеженных лесах, император отсутствует, флот, скорее всего, заперт в Тулоне и Бордо...

- Ваше Императорское Величество, парламентёры!

- Где? - Наполеон стряхнул сонливость. - Это точно они?

- Их уже видно, сир, - адъютант махнул рукой. - Кто же, как не парламентёры?

Французский император припал к стеклу. Вот, кстати, ещё одна загадка России... откуда в простом крестьянском доме двойные рамы с дорогущим стеклом?

- Ничего не вижу.

- Левее, сир.

Действительно, если глянуть чуть левее, то хорошо виден въезжающий в деревню отряд. Человек двадцать, не больше, из них только один офицер. Он единственный в привычном мундире с эполетами. Кажется, такие сейчас в русской армии считаются парадными? Богатая страна, если может себе позволить военную форму на все случаи жизни. У них, говорят, ещё и повседневная есть.

Сопровождающие парламентёра кавалеристы растянулись в длинную цепочку, видимо для того, чтобы в случае чего не задеть друг друга огненными хвостами ручных ракет. Излишняя предосторожность, нужно заметить... никто не собирается нападать на долгожданного посланца царя Павла Петровича. Ещё полгода назад такое было возможно, а сейчас, когда даже старая гвардия отказывается выполнять приказы командиров на голодный желудок....