Андрей Величко - Кандидатский минимум

Елизавета занималась похожим делом, хотя императору было решительно непонятно, какие такие таланты цесаревна предполагает обнаружить в дочерях тверского воеводы.

Миниху же подобное в обязанности не вменялось, и в данный момент он договаривался с представителями новгородского губернатора, в какой именно кабак они пойдут после завершения официальной части с целью компенсировать вынужденную трезвость за ужином. Фельдмаршал не без оснований предполагал, что в процессе хорошего возлияния представители расскажут о своем начальстве что-нибудь интересное. Правда, новгородцы, похоже, надеялись на то же самое, но император знал, сколь тщетны эти надежды. Напоить Христофора Антоновича до потери самоконтроля до сих пор не удавалось никому. И, что удивительно, с утра он всегда отлично помнил, что происходило во время пьянки.

Император же беседовал с самим воеводой просто с целью понять, что это за человек и нельзя ли его нагрузить еще каким-нибудь полезным делом, причем желательно без отрыва от руководства провинцией.

Воевода оказался понятливым человеком, и на торжественный обед, состоявшийся сразу после литургии, были в числе прочих приглашены и представители купечества. Двое вели себя скованно, затравленно озирались и жались к третьему, высокому жилистому старику в красной рубахе с надетой поверх нее черной безрукавкой и с шикарной седой бородой. Этот держался с достоинством, а на царя смотрел без подобострастия, зато с любопытством.

— Кто такой? — тихо спросил Новицкий у воеводы.

— Алексей Григорьевич Арефьев, богатейший тверской купчина, — последовал ответ. — Говорят, его не раз посещал проездом сам Петр Великий, но точно не знаю, меня тогда здесь еще не было.

Сергей кивнул, спросил еще про некоторых, а ближе к концу обеда встал и подошел к купцу.

— Здравствуй, Алексей Григорьевич. Говорят, ты был знаком с моим дедом?

— И тебе тоже всяческого здравия, государь, — встал и поклонился Арефьев. — Да, целых три раза у меня Петр Алексеевич останавливался.

— А с внуком, тоже Петром Алексеевичем, для полноты картины познакомиться не хочешь?

— Рад буду, государь.

— Значит, будем считать, что ты пригласил меня на ужин, а я согласился. Куда приезжать, в какое время и сколько человек можно с собой брать, дабы не вводить тебя в разорение?

Вот тут купец немного растерялся — видимо, нечасто императоры столь беззастенчиво набивались к нему в гости. Но быстро пришел в себя и снова поклонился:

— Живу я в Заволжском посаде, там мои палаты тебе любая собака покажет.

Император вопросительно глянул на воеводу — тот кивнул.

— Приезжать ко мне можешь, когда тебе более угодно будет, — продолжал Арефьев, — но ежели хочешь отведать жареной утки с солеными лимонами, коей дед твой неоднократно отдавал должное, то в восемь часов вечера. Сколь народу ты собой не возьмешь, мне от того никакого разорения не будет, а только одна радость.

— Ладно, — кивнул Сергей, — тогда жди, в восемь часов подъеду. Со мной будут четверо приближенных и два десятка охраны. Этих тоже придется кормить, но за отдельным столом и не до отвала. Никаких горячительных напитков подавать не надо, я их не употребляю и своим людям при мне не даю.

— Как же так, государь, — осмелился немного удивиться купец, — вино, ежели им не упиваться до изумления, и для здоровья полезно, и для аппетита.

— С аппетитом у меня и так все в порядке, еще небось и добавки попрошу за ужином. Со здоровьем последнее время тоже, нет надобности его улучшать таким способом. Как пить да глупостями заниматься перестал, так оно и поправилось. Да, и вот еще что. Ты, наверное, слышал, что я собираю людей, кои хоть что-то хорошо делать умеют. Так вот, коли ты мне таких найти сможешь, то без благодарности не останешься. Например, просто за грамотного да счет знающего освобожу я тебя от всех сборов на неделю. За сильно грамотного — на месяц. Если же найдешь какого-нибудь уникума, то тут и год не предел.

— Уни… кого, государь?

— Это слово означает — такой, подобных которому не найдешь, хоть полсвета обыщи.

Эх, — вздохнул Арефьев, — а я-то уже думал, что смогу угодить тебе по самому высшему разряду. Работает у меня один часовых дел мастер, но он сам говорит, что царский токарь Нартов в механике понимает лучше него.

— Ничего, — успокоил собеседника император, — полгода без налогов — это тоже хорошо. Да и почем ты знаешь, что твой механик во всем уступает Нартову? Мало ли, вдруг найдется, в чем превосходит, тогда весь год твой будет.

Более высокий темп, чем в прошлом путешествии, привел к тому, что к концу пути Сергей начал уставать. В результате чего последний отрезок от Тосно, которое здесь называлось Тосна, прошел в размышлениях.

Итак, рассуждал император, Россия выплавляет семь миллионов пудов чугуна в год. Метр самого легкого рельса для узкоколейки весит восемь кило. Правда, он стальной, а не чугунный. Но ведь можно, во-первых, снизить требования по нагрузке, да и увеличить вес вдвое тоже не помешает. Итого на однопутную чугунную узкоколейку от Москвы до Питера уйдет примерно четверть годовой выплавки чугуна. Много, конечно, но иначе каждый год так и придется полпути трястись в скрипучем возке, любуясь на конские хвосты и то, что под ними, а вторую половину сбивать собственную задницу в седле. По рельсам те же лошади смогут тащить гораздо более массивную, а, значит, и комфортабельную карету типа небольшого вагончика, по которому можно будет даже ходить, когда надоест сидеть или лежать. Правда, средняя скорость если и увеличится, то совсем незначительно. Да, но ведь один паровик в России уже есть! И начали строиться сразу второй и третий по образцу первого, которые Нартов заложил перед тем, как приступать к существенно более мощной машине для парохода. При весе около двух тонн, это вместе с топкой и котлом, нынешний нартовский двигатель в постоянном режиме выдает пять киловатт, а в предельном — почти десять. То есть вполне хватит для небольшого паровозика, который будет тянуть один или даже два вагона со скоростью двадцать — двадцать пять километров в час. Значит, со всеми остановками путь займет не более трех суток, ведь на царский поезд не жалко установить единственный в этом мире трехваттный светодиодный фонарь, что позволит двигаться и ночью. Причем независимо от погоды, кроме разве что очень сильных метелей.

Однако тут Сергей почувствовал некоторое неудобство. Ведь паровоз-то будет всего один! Со временем, наверное, их станет два, потом три, а там, чем черт не шутит, и до пяти дойдем. Но все равно железная, то есть чугунная, дорога так и останется игрушкой, предназначенной только для повышения скорости и комфорта императорских поездок. А это будет натуральное использование служебного положения в личных целях! Причем в особо крупных размерах, что совсем никуда не годится. В конце концов, он же не Меншиков, чтобы вбухивать в свои личные проекты средства, соизмеримые с бюджетом империи. Значит, строить дорогу можно только в том случае, если она начнет приносить пользу не только ему, Новицкому, но и всей стране.