Андрей Величко - Кандидатский минимум

Эдвардс сумел приспособиться и к новым условиям, хотя, конечно, уровень доходов заметно упал. Однако два года назад Роджерс, который при всех своих недостатках все-таки и сам жил, и другим давал жить, умер, а его преемник решил покончить теперь и с контрабандой. То, что он был дураком, являлось не очень сильным утешением, и Рид задумался о дальнейшей судьбе.

Уходить на покой было вроде рановато — а, если задуматься, то в общем-то и не на что. В королевском флоте, даже если бы его туда и взяли, самое большее светила должность боцмана на фрегате шестого класса. Становиться независимым купцом, торгующим на свой страх и риск? Для полного разорения проще раздать остатки денег нищим и самому пополнить их ряды.

Однако на "Марии" был матрос-швед, который рассказал Эдвардсу, что в далекой Московии на троне сидит царь Петр Алексеевич, который успешно воюет со Швецией и не жалеет сил и денег на создание своего флота. Правда, все сведения были как минимум десятилетней давности, но, когда в Нассау пришла почтовая бригантина из Европы, Рид на всякий случай поинтересовался, что сейчас происходит в той самой Московии. И услышал, что Петр Алексеевич умер пять лет назад, но на троне сидит его внук с точно таким же именем. Который уже успел объявить, что будет всячески продолжать дела своего деда, в том числе и флотские.

Тем временем новый генерал-капитан обратил внимание на "Марию", и ее капитану это очень не понравилось. В общем, он собрал команду, велел шведу рассказать все, что знает о Московии, и объявил свое решение. Отправиться в неизвестность выразили желание тридцать два человека.

Плавание продолжалось более двух месяцев, что можно было считать неплохим результатом, учитывая возраст "Марии", ее непростую биографию, а так же шторм, застигший шхуну уже в Северном море. Однако корабль выдержал.

Уже на Балтике среди команды началось брожение — мол, разве обязательно предлагать свои услуги именно диким московитам? Если уж они воюют со шведами, то почему бы не примкнуть к последним — все-таки цивилизованные люди, почти европейцы. В ответ на что матрос-швед разъяснил, что цивилизованность не мешает шведам быть бедными, как церковные мыши. А жадности у этой державы хватит на Францию и Голландию, вместе взятые! Да и дисциплина на их флоте едва ли не хуже английской.

Точку в спорах поставил датский фрегат, погнавшийся за "Марией", несмотря на поднятый ей английский торговый флаг. От датчанина удалось уйти курсом бейдевинд — так круто к ветру фрегат идти не мог. В общем, через сутки с небольшим шхуна подошла к городу, который швед опознал как Ревель. Однако тамошние власти отнеслись к путешественникам настороженно, на берег не пустили, и Рид, уточнив курс до Санкт-Петербурга, двинулся туда, несмотря на предупреждение, что этот город уже не является столицей Российской империи.

Ни в Кронштадте, ни в самом порту на шхуну не обратили никакого внимания, и вскоре она встала на якорь в полукабельтове от берега. Эдвардс ждал визита портовых властей, но они явно не торопились. Только часа через четыре, уже под вечер, на берегу возникла какая-то суета. Появились вооруженные всадники числом десятка два, народ забегал. Кажется, наша авантюра подходит к концу, подумал Рид. Вот только, черти бы его драли, к какому именно? И что за начальство явилось в порт? Понятно, что не сам царь, но, наверное, все же немалое, судя по задержке.

Вот тут англичанин ошибался — на берег напротив "Марии" прибыл сам император Петр Второй. И сейчас он ровным негромким голосом интересовался у бледно-зеленого не от страха, не то с похмелья коменданта порта:

— Если я правильно понимаю ситуацию, то она выглядит так. В акваторию города Санкт-Петербурга прибыл неизвестный вооруженный корабль. В Кронштадте даже не почесались, но это не ваша компетенция. Однако далее этот корабль бросил якорь в самом центре порта стоит тут, если мне правильно доложили, уже пятый час! А если бы он начал стрелять, пушки-то у него есть?

— Так ведь… ваше величество… нету же никакой войны, с чего же ему стрелять-то?

— Сейчас нет, а вдруг начнется? Ладно, с вами все ясно. Христофор Антонович, как думаешь — если прямо сейчас повесить господина коменданта, это хоть чему-нибудь поможет?

Миних с сомнением оглянулся.

— Вроде не на чем тут вешать, — покачал головой он. — Разве что вон там, у пакгаузов, есть ворота, но туда идти уж больно далеко — устал я что-то за день, с утра в седле. Опять же… комендант, у тебя хоть веревка-то приличная найдется? Нет? И мыла тоже нет? Я так и думал. Можно, конечно, просто пристрелить, но, по-моему, от этого станет только хуже. А вот как следует выпороть будет в самый раз. Если он через полчаса не доложит, что это за корабль, какой страны и каковы его намерения, то прямо на причале и всыпать ему плетей с полсотни.

Оказалось, что комендант все же умеет действовать быстро, и всего через двадцать пять минут император приступил к беседе с капитаном Эдвардсом. Она была краткой и началась с того, что его величество послюнявил палец, определил направление ветра и встал так, чтобы дуло от него к англичанину, ибо вонял тот весьма основательно, и отнюдь не духами. После чего царь заявил:

— Да, мне действительно нужны хорошие моряки, и я не имею ничего против того, чтобы принять вас на службу с достойным жалованьем. Но подробно мы с вами поговорим об этом чуть позже, а пока извольте всей командой посетить баню. Где это и что это, вам сейчас покажут. Аудиенция состоится завтра днем в Летнем дворце.

Миних перевел, потом отошел к коменданту и, наклонившись, что-то ему прошептал. Тот засуетился, а императорский кортеж двинулся к Летнему дворцу.

Да уж, денек выдался суетливый, подвел Сергей итог после ужина. Бывшие пираты — это, конечно, хорошо. Этим только дай хоть сколько-нибудь приличный корабль — и можно отправлять в кругосветку, причем не одних, а с сотней, а то и больше наших, чтобы учились. А то ведь действительно переход до Риги подвигом считают! И это в то время, когда англичане вот-вот откроют Австралию. Нет, капитан Эдвардс прибыл очень вовремя.

То, что денег много не бывает, Сергей точно знал еще в будущем. Например, дал ему дядя Виталий пятнадцать тысяч — какой огромной суммой казались эти три рыжие бумажки в момент получения! Даже страшно было совать их в карман — а вдруг помнутся, испачкаются или вовсе порвутся. А уж когда Новицкий покупал билет, ему казалось, что на него с подозрением смотрит половина зевак на перроне. Однако прошла всего неделя — и сумма оказалась не то чтобы маленькой, однако далеко не беспредельной.

Так и здесь. По меркам прошлого года три миллиона рублей, отправленных Баташевым, вызывали оторопь типа "да куда ж мне все это деть", а ныне приходится задумываться, на чем бы таком сэкономить, а то ведь на все может и не хватить. Вот, значит, здесь флибустьеры и помогут.