Вячеслав Яцко - Первый олигарх

- Прежде, чем допросить её ещё нужно найти. Можете вы подсказать, где найти эту "девочку"? Смею надеяться не на водах в Бадене.

- Нет, далеко не на водах и не в Бадене. И я могу сказать, где её найти, – Гурович замолчал с оскорблённым видом.

Генерал Комаров также молчал, выжидательно глядя на консультанта.

Поняв, что дальше терпение начальства лучше не испытывать, Гурович пояснил:

- Да у нас же, в камере, во флигеле. Доставили минут двадцать назад. Мня вызвали, чтобы я на неё посмотрел, так как по инструкции мне положено знакомится со всеми доставляемыми, у которых семитская внешность.

- Благодарю вас, господин Гурович, – генерал, лицо которого мгновенно прояснилось, кивнул головой, показывая, что разговор закончен.

После ухода еврея он ещё несколько минут сидел, обдумывая дальнейшие действия, затем вызвал ротмистра Сазонова, который взглянув на фотографию в личном деле сразу отрапортовал:

- Это особа, Ваше превосходительство, была доставлена недавно и помещена в камеру номер четыре. Задержана во время облавы в еврейском квартале возле Сенного рынка с документами на имя Елисаветы Алексеевны Николаевой. Вызвала подозрение семитской внешностью. При личном обыске найден экземпляр "Рабочей газеты" и "Программы рабочих" партии "Народная воля".

Ротмистр говорил бодро, широкое лицо и обширная лысина лоснились от удовлетворения. Судя по личному делу, была задержана опасная революционерка, а это был успех.

Генерал слушал ротмистра и думал, что фортуна повернулась к нему лицом. Сначала удалось получить от Гольденберга ценнейшие сведения о Кибальчиче и его связи с Гельфман, а затем эта птичка сама прилетела в руки.

- Поздравляю, Алексей Павлович! Нам удалось задержать опаснейшую террористку, которая числится по списку А1, - сказал Комаров сдержанно-поощрительным тоном. – Нужно допросить её как можно быстрее, пока не опомнилась. Вызывайте её в подвальную и приступайте, – генерал передал ротмистру папку с делом Гельфман. - Изображайте из себя зверя. Кричите, угрожайте. Требуйте, чтобы назвала сообщников.

- Слушаюсь, Ваше превосходительство! Физическое воздействие применять?

- Да. Но только первой степени! Аккуратно. Я подойду позже.

Ротмистр понял, что ему нужно сыграть роль злого жандарма, а сам генерал выступит в роли доброго жандарма, который спасет арестованную от издевательств, и таким образом завоюет её доверие. Этот приём для получения сведений от арестованных революционеров был не так давно разработан и успешно применён самим генералом Комаровым. Сазонов не был в обиде, так как разыгрывать доброго жандарма было намного сложнее, и мало кто мог с этой ролью справиться. Генерал любил повторять, что хороший жандарм должен быть хорошим актёром.

- Разрешите идти?

- Приступайте, приступайте, ротмистр.

Оставшись один, генерал подошел к стоящему возле боковой стены шкафу и, с усилием нажав на торец, сдвинул его в сторону. Он открыл ключом оказавшуюся в стене дверь, толкнул её и вошел в комнату. Затем вновь задвинул шкаф, нажимая на специальные углубления возле торца. Конечно, ближайшие сотрудники знали о секретной комнате, прилегающей к кабинету начальника управления. Однако, вряд ли о ней могли знать революционеры. В случае народных волнений, восстания, революции и захвата здания жандармерии он мог скрыться, тем более, что в комнате была вторая дверь, выходящую на лестницу, по которой можно было подняться наверх на чердак или спустится вниз во двор. Последний год, после взрыва в Зимнем Дворце, правящие круги жили как на вулкане, в ожидании революционных волнений. Некоторые продавали особняки и уезжали из за границу.

Пока же генерал использовал комнату для отдыха и переодевания. Часто приходилось задерживаться на службе допоздна, поэтому в комнате был диван, стол, стулья. Для допросов иногда необходимо было переодеваться в штатское, поэтому в комнате стоял плательный шкаф с одеждой. Этим как раз и занялся генерал, переодевшись в сюртук неброского серого цвета. Голубой жандармский мундир с генеральскими погонами и серебряными аксельбантами мог вызвать у арестованной инстинктивное неприятие. Контраст между злым и добрым жандармом должен был быть и в одежде. Злой – в ненавистном мундире, добрый – в обычном статском сюртуке. Для усиления эффекта Комаров достал из внутреннего кармана сюртука заранее приготовленный футляр и надел очки. На зрение он не жаловался, очки были с простыми стёклами. Очки, как считал генерал, придавали безобидный вид и внушали доверие. Именно очки, а не вошедшие в моду пенсне, которые стали носить даже великие князья. Пенсне придавало не подходящий для допросов высокомерно-аристократический вид.

Генерал задумчиво посмотрел на висящий на крючке шкафа служебный револьвер в кобуре.

Дамочки-революционерки были известны своей изворотливостью, коварством, решительностью. Не далее как месяц назад некая Фрумкина (тоже, кстати, иудейка) попыталась убить начальника Киевского управления генерала Новицкого. Сидя в тюрьме, она раздобыла где-то нож и сама попросилась на допрос к генералу. Когда её привели в кабинет, она наговорила генералу комплиментов и дала показания на местных революционеров, впрочем, впоследствии оказавшиеся ложными. Когда довольный генерал стал записывать показания в протокол, она бросилась на него и, схватив левой рукой за голову, правой стала резать горло. ("Просто зверство какое-то, как есть Юдифь", - подумал Комаров). Новицкого спасло только то, что Фрумкина была дамой субтильной, и он смог её оттолкнуть. Когда её схватили вбежавшие в кабинет жандармы, она стала извиваться, как змея, стараясь вырваться и выкрикивая угрозы диким голосом. После этого по всем управлениям был разослан циркуляр о необходимости тщательно обыскивать арестантов, соблюдать осторожность во время допросов и иметь при себе оружие.

Комаров машинально пригладил рукой волосы и посмотрел в зеркало. Благообразное лицо, с гладкими, редеющими с проседью волосами и очками напоминало университетского профессора. Нет, револьвер лучше не брать.

Можно было приступать к допросу.

Die Magier kamen, doch keiner verstand

Zu deuten die Flammenschrift an der Wand.

Belsatzar ward aber in selbiger Nacht

Von seinen Knechten umgebracht.i

Heinrich Heine. "Belsatzar"

- Кто твои сообщники? – бешено орал Сазонов. – Говори, шлюха жидовская!

Он подошел к сидящей на табуретке Гельфман и выверенным, хлёстким, но не сильным ударом дал пощёчину.

Женщина вскочила и выкрикнула, сверкая глазами:

- Как вы смеете?

- Сидеть, сволочь нигилистская! – ротмистр небрежно ткнул её кулаком в грудь.

Гельфман упала на табуретку, которая перевернулась, и женщина оказалась на каменном полу.