Андрей Посняков - Капитан-командор

— Не, крупным тут не пройти, — согласно кивнул дядюшка Сэм. — Шхуны, барки — самое большее.

— А сколько у вас людей? — вскинув голову, быстро поинтересовался Громов. — Ну ладно, ладно, не мнитесь — не из пустого любопытства спрашиваю. Тоже ведь неохота на веревке висеть!

— Четыре дюжины парней, думаю, наберется, — старик почмокал губами. — Все — люди решительные, проверенные, готовые на всё!

— То есть тоже — висельники!

Андрей усмехнулся, прикидывая, что для управления небольшим торговым парусником — шхуной, бригантиной, бригом — водоизмещением тонн в сотню-полторы — вполне достаточно человек двадцать, ну двадцать пять, самое большее — тридцать, считая вспомогательный персонал. Торговцы обычно экономили: меньше команда — меньше жадных ртов — больше прибыль. Даже пушек много не ставили — так, пара-другая фальконетов на носу и корме — некуда было ставить, да и обслуживать некому. А от пиратов предпочитали спасаться бегством, благо парусное вооружение позволяло, или — изредка — шли караваном, наняв для охраны какой-нибудь фрегат.

В принципе, на каждую тонну водоизмещения можно было взять человека, как делал Колумб, отправляясь в свои знаменитые экспедиции, так что с полсотни человек на любом торговом суденышке расположились бы вполне вольготно, даже можно сказать — с комфортом.

— Лодок у вас много? — на всякий случай уточнил молодой человек.

Дядюшка Сэм пожал плечами:

— Достаточно. Считая вашу шлюпку — восемь. Плюс еще индейские челноки.

— Что-то я их тут не вижу!

— Приведем. Когда надо будет.

С помощью местного кузнеца — довольно понятливого малого с рыжей разбойничьей бородой и хитроватым взглядом — Громов несколько реконструировал фальконет, приспособив к нему мушку с целиком и массивную железную вилку, как на ручных пулеметах, только куда основательней и тяжелее, так что четверо мускулистых негров — носильщики — едва таскали модернизированное орудие от таверны на небольшую поляну, среди рододендронов и магнолий, где молодой человек, пользуясь избытком боеприпасов, упражнялся в прицельной стрельбе, используя в качестве заряжающего Тома. Фальконет мог стрелять гораздо чаще, нежели более тяжелая пушка, делал четыре выстрела в минуту — чего Андрей и добивался, а, добившись, был очень рад.

— Ты теперь завзятый артиллерист, Томми!

— Ох, масса Эндрю. Сказать по правде, я никогда не хотел убивать людей.

— Я тоже не хотел, — хмуро отозвался Громов. — Но — пришлось. Иначе б они убили меня и тех, кто мне дорог. А ну-ка, парень, прибьем сейчас вот эти жерди во-он к той сосне. Тут как раз шагов двести будет.

— А зачем их туда прибивать, масса? Забор хотите сладить?

— Не спрашивай — делай.

На жердях Андрей и оттачивал меткость, приноравливаясь к орудию, а заодно развивая глазомер. Кроме того, рядом, меж двумя туями — высокими, похожими на сосну, деревьями с мягкими иголками-листьями — по указанию Громова были приколочены доски, имитирующие корабельный борт, на которых, под руководством дядюшки Сэма и — иногда — Антуана — тренировались местные головорезы, парни, которым приход английских войск не сулил ничего, кроме виселицы. Среди них были и англичане, и французы, и немцы, даже испанцы и человек десять негров, естественно, беглых рабов.

Так продолжалось с неделю, точнее, даже дней десять, пока как-то вечером в комнату Громова не постучался француз с важным известием о том, что войско полковника Роджерса двинулось к океану. Часть солдат шла пешком по берегу, но большинство сплавлялось вниз по реке, в том числе — используя захваченные у ямаси плоты и лодки.

— Лазутчики донесли — англичане в двух днях пути отсюда, — Шкипер многозначительно постучал пальцами по столу. — Нам следует поспешить.

— У меня все готово, — пожал плечами Андрей. — Лишь бы появилось подходящее судно.

— Об этом не беспокойтесь. Полагаю, к ночи что-нибудь да зайдет. Мы выступим утром, как можно раньше.

— Опять море, — после ухода француза Бьянка со вздохом качнула головой. — Опять корабли, кровь…

— Милая, здесь нам оставаться нельзя, ты же знаешь.

— Я понимаю, — кивнув, баронесса прижалась к любимому. — Знаешь, Андреас, мне почему-то страшно. Словно бы все опять повторяется по новому кругу! Опять захватываем какое-то судно, опять поплывем неизвестно куда…

Громов с нежностью погладил девушку по плечу:

— У нас нет другого выхода, милая. В Испанию нам нельзя — мы враги для обеих сторон. Вздернут, разбираться не станут. А в Новой Англии мы постараемся отыскать старых друзей. Рамон Каменщик, Деревенщина Гонсало, Мартин с Аньезой… помнишь их?

— Да уж не забыла. Только где их искать? В Бостоне, в Плимуте? А, может быть, они сошли с корабля где-нибудь в Новом Амстердаме или вообще — в Филадельфии… Иголки в стоге сена! Впрочем, я понимаю, что выбирать не из чего. Или захват корабля, или смерть на виселице… а для меня — так и на костре, чего уж хуже? Дашь мне фузею или пистолет?

— Нет, милая. Уж тебе-то точно не придется брать судно на абордаж, — тихо промолвил Андрей. — А вот лодки в бурном море — не избежать, так что готовься.

— Я давно ко всему готова, мой дорогой, — Бьянка сверкнула глазами и неожиданно рассмеялась. — Кто бы мог подумать каких-нибудь два года назад, что баронесса Кадафалк-и-Пуччидо, бывшая владелица земель в Калелье, Матаро и Манресе, наследница знатного и древнего рода, вдруг окажется никем. Никем! И никому не нужной!

— Неправда! — поцеловав девушку в губы, резко возразил молодой человек. — Ты нужна мне! Очень нужна, поверь.

Бьянка вновь засмеялась:

— Я знаю. Наверное, это и есть сейчас самое главное, остальное — не так уж и важно. Но… я буду переживать за тебя! Ведь захватом одного корабля, думаю, дело не кончится. Более того, полагаю, что с этого-то все и начнется!

— Умная ты у меня, — целуя девичье ушко, с улыбкой произнес Громов.

— Просто я хорошо знаю людей. Ой… мне щекотно! Ну… перестань же!

— Разве тебе не нравится? — Ладонь Андрея скользнула за лиф платья, нащупав упругую грудь.

— Нравится, — прикрыв глаза, прошептала девчонка. — Очень…

— Так что же ты говоришь — перестань?

— Понимаешь… вовсе не всегда мужчина должен слушать женщину. Не всегда… ах…

Словно в омут, молодой человек бросился в синие глаза, полные страсти и неги, утонул, да и хотел утонуть, ощутив на губах соленую терпкость поцелуя, гладя руками горячую кожу, стройную линию позвоночника, возбуждающую ямочку пупка…

Освобожденные от одежд тела лежали на широком ложе, и старое лоскутное одеяло согревало их, как могло. А еще согревала — любовь…

Едва только забрезжил рассвет, как Громов с баронессой Бьянкой, шкипер Антуан, Том и четыре негра-носильщика уже были на мысе. Андрей проворно установил фальконет на ножки, выбирая удобный для обстрела сектор, куда, как указал француз, погонят добычу пиратские лодки.