Николай Берг - Лёха

— Какие у вас планы? — тем временем спросил игрушечный командир у Семёнова.

— Мы выполняем приказ командования — доставить к своим этого старшину ВВС — кивнул невозмутимо на Лёху дояр.

— Вот к своим вы его и доставили. Поступаете в мое распоряжение — приказным тоном сказал юнец.

— Вы не полномочны отдать такой приказ, товарищ лейтенант — спокойно и даже где‑то философски заметил Середа.

— Полномочен — парировал молокосос, оказавшийся лейтенантом.

— Отменить приказ имеет право только командир — или начальник, его отдавший, либо вышестоящий прямой начальник. Вы в нашем случае не являетесь прямым начальником — тем же рассудительным тоном пояснил артиллерист.

— Если военнослужащий, выполняющий приказ, получит от старшего командира новый приказ, который помешает выполнить первый, он докладывает об этом начальнику, отдавшему новый приказ, и в случае подтверждения нового приказа выполняет его. Это если вы решили Устав цитировать. Я вас слышал, предыдущий приказ понятен, в настоящий момент я здесь старший командир — усмехнулся молокосос. Середа открыл рот, желая продолжить светскую беседу, но сказать ничего не успел.

— Эта, мужики, хватит пар пускать, нам нужна ваша помощь, у нас двое тяжелораненых, а машину взять не вышло — хмуро буркнул жилистый.

— Военнослужащий в целях успешного выполнения поставленной ему задачи обязан проявлять разумную инициативу — глянув на Семёнова пошел на попятный Середа.

Лёха только глазами захлопал. Совсем недавно ходил в кино, там как раз бондарчуковский фильм шел и в подобной ситуации советский офицер и по совместительству герой–любовник враз застрелил засомневавшегося в его командирскости постороннего морячка. А тут даже за оружие никто не схватился и разговор велся спокойно. Игрушечный лейтенантик в отличие от практичного Лёхи стал что‑то смотреть в салоне. А вот менеджер тут же снова полез в багажник. На этот раз все прошло куда быстрее, потому как и Семёнов и Жанаев помогали, а вот Середа что‑то с лейтенантиком возился. Когда гора груза была разложена у машины, Лёха обратил внимание на то, что и артиллерист и лейтенант увлеченно рассматривают что‑то, видимо вытащенное из кожаного портфеля, что стоял у их ног. И больше всего это что‑то было похоже на карту. А жилистый, суконец, тоже в багажник лазит — и вроде как этак по–хозяйски.

Тут до Лёхи дошло, что ситуация осложнилась. Хоть он в армии и не служил, но дисциплинка в фирме имелась и ее служивший раньше манагер из соседнего отдела ругал куда как более жесткую, чем в армии. То есть теперь они попали под начало этого фарфорового красавчика только потому, что у лейтенантика этого звание выше. И значит теперь командовать будет этот малолетка.

Такой расклад потомка озадачил и обеспокоил. А еще впридачу Семёнов вроде как свое выполнил — сбагрил проблему старшему. Оно бы и ничего, но проблемой был сам Лёха и такой подход отдавал излишне личным делом.

— Как же вы вдвоем двоих тяжелораненых перли? — негромко спросил Семёнов жилистого мужика.

— Нас больше было. Двое пару дней назад без вести пропали. Да к тому же заболел один из наших. Лихоманка какая‑то привязалась. Так что у нас один тяжелораненый, а другой — заболевши — так же хмуро отозвался мужик.

— Хотели, значит, машину захватить и на ней дернуть? — показал понимание ситуации Семёнов.

— Ага.

— Хреновая у вас засада получилась — заметил дояр.

— Да немец ушлый попался, вишь с каким иконостасом сидит. Еще той войны, видать, хватил. Мы деревце на дорогу свалили, вроде как ветром рухнуло, так сообразил сволочь сразу. С маху ухитрился проскочить, битая волчара.

— Понял, как они проскочили, так и пошло все наперекосяк. Хорошо — вообще не ушли.

— Во–во! — согласился жилистый, вытягивая тяжеленный деревянный ящик.

— С харчами у вас, похоже, неважнец? — проницательно заметил Семёнов.

— В корень глядишь, прям Илья — пророк — невесело улыбнулся жилистый.

— Бендеберя, вы там закончили? — раздался приглушенный голос лейтенанта.

— Никак нет, много тут всякого.

— Давайте быстрее, нам еще до ребят добраться надо, пока не стемнеет совсем уж — поторопил юнец–командир.

— Строгий? — вполголоса, как‑то по–заговорщицки спросил Семёнов.

— Правильный. И толковый — не принял тон мужик с самозарядкой.

Семёнов переглянулся с Жанаевым. Обоим как‑то сразу в голову пришло, что пока невелики успехи у этого толкового лейтенанта — войско подрастерял, жратвы нет, с патронами похоже — тоже швах — красно–коричневые подсумки для магазинов к СВТ у мужика сухощавого не отвисали грузно, как бы им полагалось, если б они были набиты патронами, да и мешок с запасным диском на поясе у командира подпрыгивал при движении достаточно легко. Ну и засада прошла по–утырски, немцев не до конца завалили, да и машину покалечили. Нет, пока полностью доверять правильному лейтенанту ни Семёнов, ни Жанаев не собирались. С другой стороны — раненого не бросил, это ему в плюс, и головой ради своих подчиненных готов рискнуть — тоже в плюс.

Впрочем, хотя Лёха это все и понимал, а все же как дальше с лейтенантиком дела пойдут — одному богу ведомо. Возможно.

— Старшина, вы умеете колеса снимать? — услышал Лёха вопрос, повертел головой в недоумении. Потом сообразил, что старшина — это он сам и есть. Откликнулся, сообщив, что вообще‑то — да, умеет.

— Тогда давайте, снимите пару — велел лейтенант и тут же о чем‑то заспорил с Середой. Судя по приглушенным отрывкам разговора — весь спор был о том, где это находятся бравые окруженцы. Артиллерист, как оказалось, карту тоже читать умел и потому обладал своим мнением.

Недоумевая, зачем летехе запонадобились колеса с автомобиля, Лёха подобрался к тачке с домкратом (у отца на «Жигулях» такой же был почти), нашел подходящий гаечный ключ и принялся за отковыривание колес с таратайки. Это дело было ему знакомо — его отец несколько раз заставлял сына переставлять колеса с одного места на другое, чтобы, дескать, протектор истирался равномерно. Ну, вот и пригодилось. Скоро машина перекосодрючилась еще больше, улегшись на брюхо. Вид у нее теперь был совсем сиротский.

Трое потрошителей багажника разобрались с тем, что в нем лежало. Лёха с грустью слушал их разговоры, не без основания полагая, что чертов лейтенант вместо веселого копания в свалившемся с неба кладе всучил ему не шибко радостную работенку.

— Это что в этих банках — донесся до его ушей вопрос Семёнова.

— В этих у немцев хлеб консервный.

— Заливаешь, ефрейтор!

— Спорим — хлеб? Мы и такое уже едали. Оно невкусное, но брюхо набить можно. Точно говорю — хлеб.

— В жестяной банке?