Борис Чурин - Временной узел

– Хорошо, – тяжело выдохнула я, – я расскажу тебе всю правду. Но давай отложим этот разговор до послезавтра. Мне необходимо к нему подготовиться.

Следующий день я посвятила генеральной уборки квартиры Надежды Алексеевны (несмотря на ее протесты, которые, впрочем, были не очень настойчивыми). Первым делом я вымыла все окна, которые, со слов хозяйки квартиры, не мылись уже несколько лет. Далее я вытерла пыль с мебели и перемыла посуду из огромного старинного серванта. Самой трудоемкой работой оказалось свернуть ковер, который лежал на полу в зале, вынести его во двор, развесить на проволоке и выхлопать. Здесь мне пришлось обращаться за помощью к Надежде Алексеевне. Но и вдвоем мы никак не могли закинуть тяжелый коврище на проволоку. На наше счастье неподалеку в беседке сидела группа подростков. Увидев наши тщетные потуги, ребята пришли нам на помощь. Последним этапом генеральной уборки явилась мойка полов. После возни с ковром эта работа показалась мне веселым развлечением.

Тяжелая физическая нагрузка в тот день, тем не менее, отнюдь не мешала работе моей мысли. А все мысли у меня были направлены лишь в одном направлении. Приняв решение рассказать Гульнаре всю правду о себе и о ней, я тщательнейшим образом готовила свою речь. Теперь я уже не боялась показаться своей подруге ненормальной. Гульнара сама почувствовала некую духовную связь между нами. И я надеялась, что мои объяснения не покажутся ей странными или абсурдными. И еще. Мне казалось, я даже была почти уверена, что если я расскажу Гульнаре историю ее прежней жизни (когда она была Полиной), то ее Разумная Энергия заставит сознание вспомнить ту жизнь. Заставит вспомнить Валерия Воронкова, то есть меня, и тогда мы станем неизмеримо ближе к друг другу. Ближе настолько, насколько были близки Валерий и Полина.

– Только не надо торопиться, – думала я, репетируя свою речь, – нельзя ничего упускать и, главное, следует соблюдать временную связь событий. В противном случае я ее запутаю, и она не поверит мне.

Утром я проснулась с первыми лучами солнца. Долго лежала в постели. А когда встала, все делала размеренно и не спеша, чтобы потянуть время. Тем не менее, с завтраком я покончила еще до восьми часов. Дома оставаться я не могла, поскольку Надежда Алексеевна разговорами о своих болячках сбивала меня с мысли и мешала настроиться на предстоящую встречу с Гульнарой. Поэтому сразу после завтрака я вышла из дома и направилась к троллейбусной остановке. Доехав до улицы Космонавтов, я не стала пересаживаться на трамвай, решив еще потянуть время, пройдясь до общежития пешком. В здание общежития я входила, когда стрелки часов на моей руке показывали без десяти минут девять.

Перед дверью под номером 12 я остановилась, чтобы перевести дух. Сердце мое бешено колотилось, как будто перед этим я бежала кросс по пересеченной местности. На мой легкий стук из комнаты никто не откликнулся. Я постучала сильнее. Ответа вновь не последовало. Тогда я с силой пнула дверь носком босоножки.

– Иду, иду, – донесся до моего слуха слабый голос Гульнары, и через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стояла моя подруга со взлохмаченными после сна волосами, заспанным, отекшим лицом, одетая в легкий ситцевый халатик, который был застегнут на одну пуговицу.

– Привет, – попыталась улыбнуться она, – проходи. Вчера в ресторане сумасшедший день был. Столько народа! Я как белка в колесе крутилась. Устала жутко. Кое-как вечером до общаги доковыляла.

Говоря все это, она, пошатываясь из стороны в сторону, словно с тяжелого похмелья, медленно брела к своей кровати, на ходу скидывая с себя халатик. Я шагнула следом за ней и застыла на месте. Взгляд мой был прикован к телу девушки. С тонкой талией, округлыми бедрами и стройными, прямыми ногами оно являло собой идеал женской фигуры. Белые, трикотажные трусики, обтягивая попку, подчеркивали ее выпуклость. Такая же выпуклая попка была у Полины. Ах, как я любила целовать эту попку, мять ее руками, прижиматься к ней лицом и грудью. (Впрочем, нет. Это не я. Это Валерий Воронков любил целовать попку Полины). Словно незрячий щенок за сукой, словно кот на запах валирианки, не отдавая отчета в своих действиях, я последовала за своей подругой. Гульнара, тем временем, добралась до кровати и юркнула под одеяло.

– Я еще пять минут полежу, – простонала она, потягиваясь всем телом.

– Лежи, лежи, – охотно согласилась я, присаживаясь на край кровати.

С полминуты Гульнара лежала с закрытыми глазами, а я внимательно разглядывала ее лицо, будто увидела его впервые. Внезапно девушка открыла глаза, и в ее взгляде я прочла удивление.

– Почему ты так на меня смотришь? – прошептала она.

– Любуюсь, – также шепотом ответила я, – ты очень красивая.

– Шутишь?

– Нет, не шучу. У тебя красивые волосы, – я запустила пальцы обеих рук в черные, как смоль, волосы девушки, – у тебя мягкая, нежная кожа, – я провела ладонью по щеке Гульнары, – у тебя полные, чувственные губы, – кончиками пальцев я коснулась ее губ, – у тебя стройная, высокая шея, – рука моя скользнула по шее девушки, – у тебя красивая, упругая грудь, – пальцы мои сначала осторожно, а затем все смелее и смелее принялись ласкать девичьи соски.

Гульнара закрыла глаза, и тело ее напряглось, как стальная пружина. Мне показалось, что ей приятны мои ласки. Я наклонилась и припала губами к ее груди.

– Нет! Не надо! – взмолилась Гульнара, отстраняя мою голову от себя, – не надо. Это нехорошо. Мы же обе девушки.

– Это не имеет никакого значения, – я задыхалась от возбуждения, – нам ведь этого хочется. Хочется, не так ли?

Я вновь прижалась к груди моей подруги.

– Так, – выдохнула мне в ухо Гульнара.

И опять все перевернулось в моем сознании. Вновь я не могла дать себе отчет: кто я – Ирина Урсу или Валерий Воронков, кто рядом со мной – Гульнара Сабитова или Полина Логинова. Мне вдруг показалось, что мы очутились в складском помещении молочной фермы и лежим мы не на кровати, а на импровизированном столе, сооруженным из ящиков и куска фанеры. Начав с груди, я осыпала тело девушки горячими поцелуями, спускаясь все ниже и ниже.

– Не надо там целовать, – попыталась удержать меня Полина (или Гульнара), – я же не мылась.

– А мне так даже больше нравится, – прорычала я, сдергивая трусики со своей возлюбленной.

– Дверь. Дверь на ключ закрой, – простонала она…

У Куляш Сериковны Жумагуловой день не задался с самого утра. Во-первых, в ее квартире засорился унитаз, и вода с нечистотами залила пол в туалете. Во-вторых, за завтраком муж разбил чашку из ее любимого чайного сервиза. И, наконец, в-третьих, позвонил председатель садово-огороднического кооператива и сообщил, что этой ночью какой-то грузовик, видимо управляемый пьяным водителем, врезался в их дачный домик и почти полностью его разрушил.