Карина Шаинян - Игра. Змеиный остров

Что-то мокрое и очень холодное давило на лоб и грудь, мягко прилегало к шее. На одну ужасающе длинную секунду Диме показалось, что кальмар из его кошмара все-таки прорвался в реальность и обвил его скользкими щупальцами. Дима резко сел, и на колени ему посыпались пакеты с ледяным синим желе. Перед глазами замаячили заботливые, слегка испуганные лица девушек. Дима сложил пакеты в аккуратную стопку.

— Положите обратно, — сказал он, — сыворотки испортятся. Мало ли…

— Конечно, — покладисто кивнула Ира, забрала лед, сунула кому-то сбоку. — Полегчало?

Лера протянула ему таблетку, и Дима покорно закинул ее в рот.

— Прожуй, — посоветовала Лера. — Быстрее подействует.

Дима послушался. Кислая горечь аспирина показалась удивительно приятной. Он жадно запил ее водой, поданной Ирой. Ноющая боль в затылке притихла, мысли прояснились.

— Что это вы такие добрые? — с подозрением спросил он.

— У тебя, скорее всего, тепловой удар, — мягко сказала Ира. — Температура. Бред. Паранойя, ты Антона чуть не задушил, Кириллу пришлось тебя оглушить… Тебе в больницу надо, пока не поздно.

Ну вот, началось. Дима подавил усмешку. Антон сидел неподалеку — взъерошенный, злой, как черт. На его шее багровели свежие синяки. Дима с отвращением вспомнил, как этот человек деловито обыскивал Олю, и испуганно сунул руку в карман. Фигурка кальмара была на месте.

— Да я нормально себя чувствую, — сказал он.

— Дима, — Лера притронулась к его плечу. Вид у нее был на редкость серьезен. — Ты сейчас не в себе. У тебя был сильный стресс, да еще и перегрев… Ты не можешь сейчас адекватно оценивать ситуацию. Поверь, так будет лучше. Не стоит рисковать здоровьем ради работы.

Дима прищурился. Интересно, что еще она скажет? Забавно наблюдать за такими грубыми уловками, но смеяться прямо в лицо пока не стоит. Пусть себе стараются.

— Ты сейчас сам себе опасен, — подпела Ира.

— Еще одну могилу я копать не собираюсь, — буркнул Вова.

Ну да, все в сборе. Объединились на время, чтобы избавиться от того, кто кажется им самым слабым звеном.

— Подумай, Дима, ты в таком состоянии мог броситься на кого угодно, даже на Олю, — снова заговорила Лера. — Я знаю, тебе кажется, что ты в полном порядке, но ты же умный человек, ты должен понимать, что бывают обстоятельства, в которых мы не владеем собой. Это не твоя вина, тут нечего стыдиться, но ты должен что-то с этим сделать. Просто безответственно поступать иначе.

Дима кивнул. Да, на такое он бы повелся. Вчера.

— Но если вы считаете, что я опасен, — проговорил Дима, — может, стоить попросить, чтобы вас избавили от ужасного психа?

Логичное же предложение. Ожидая ответа, Дима даже почувствовал легкий азарт.

— Мы рассчитываем, что ты сделаешь это сам, — строго сказала Лера. — Хотя бы просто из порядочности.

Дима улыбнулся широко, как только мог, и с удовольствием увидел, как вытягиваются лица девушек.

— Ну-ка отойди, — прорычал Кирилл, отстраняя Леру. — Лыбится еще… Я сам с ним поговорю.

— Внимательно слушаю, — ответил Дима. Скулы начинали ныть от непривычного напряжения, но он все удерживал похожую на оскал улыбку.

— Ты, урод, сейчас возьмешь рацию и попросишься к маме, — проговорил Кирилл.

— Нет.

— Тогда я тебя излуплю в мясо, и все подтвердят, что это была самооборона.

Дима кивнул.

— Да, это могло бы сработать, — сказал он. — Если бы вы могли доверять друг другу. Но увы. Если ты меня серьезно изобьешь, я, может, и попрошусь к маме. Только ты уедешь вместе со мной. Они же тебя и сдадут. Избавятся от двоих разом, очень удобно.

— Урод, — хрипло вздохнул Антон.

— Мы все здесь уроды, — примирительным тоном ответил Дима. — Как ты там, Лера, сказала? Бывают обстоятельства…

От него отступили, и Дима наконец позволил себе расслабить лицо. Потер затекшие щеки. Они, похоже, уверены, что смерть Оли сойдет им с рук. Он обязан выиграть ради нее. Ради справедливости, в которую она так верила. Дима притронулся сквозь ткань к кальмару и вытер лоб. Какой неподвижный, загустевший воздух. Все липкое, влажное, все раздражает до невозможности. Но срываться и терять голову больше нельзя. У него нет права на слабости. Он должен не просто победить, но проделать это безупречно, чтобы у Пленского не нашлось ни малейшей причины избавиться от него. Подлецы не должны получать награду за свою подлость, и он не позволит этому случиться.

Тихо подошел Антон, посмотрел на него сверху вниз, кривя рот. Дима знал этот взгляд, гневную и в то же время тревожную мину человека, не способного выйти за свои рамки и понять, что кто-то может мыслить и жить иначе, чем он.

— Ну что еще? — устало спросил Дима.

— Если ты опять начнешь кидаться на людей, — медленно проговорил Антон, — если тронешь меня или кого-нибудь другого хоть пальцем, я тебя лично замочу, и все подтвердят, что это была самооборона.

— Если…

— Заткнись. Подтвердят. Не сейчас — на суде. Из игры я вылечу, ну и фиг с ним, переживу. Но ты свое получишь, ясно?

— Я не буду кидаться, — ответил Дима и снова широко улыбнулся. — Все нормально.

Кох-де-Коль, казалось, испуганно замер посреди неподвижного, свинцового моря. Грохот и перестук стройки, обычно слышный уже на подходе к острову, затих — лишь раздавались откуда-то редкие удары молотка и тут же глохли, как в вате. Даже неугомонные гиббоны скрылись с глаз, спрятались в глубине замершей в ожидании листвы, придавленные духотой. Николай прошел мимо пары рабочих, без аппетита ковыряющих в лотках с едой, и неторопливо поднялся на крышу отеля. Под навесом импровизированной радиорубки в плетеном кресле раскинулся Пленский.

— Вот, решил сам послушать, — ухмыльнулся он.

— Сегодня был вызов, — сказал Николай. — Дежурный ничего не понял.

— Знаю, — кивнул Пленский. — Пароль не назвали. Значит, еще не припекло.

— На сколько рассчитаны припасы?

— А что?

— Вторые сутки пошли…

— Скоро запросятся к мамочке, не волнуйся…

Будто в ответ, затрещала рация. Пленский и Николай повернули головы, прислушиваясь. Нет, ничего, просто случайные помехи.

— Могут и не запроситься, — заметил Николай.

— За дурака меня держишь? — набычился Пленский. — У меня все рассчитано.

Николай незаметно вздохнул. «У меня все рассчитано» на языке Пленского означало, что он уперся рогом и никаких аргументов слушать не будет. Сам этот отель, чудом держащийся на изъеденном волнами острове, — результат таких расчетов. В зелени за окном мелькнула тень — угольно-черный гиббон неловко перепрыгнул на соседнее дерево и растерянно ухнул. Скоро его придется отлавливать и отселять — ради безопасности двух самочек и будущих постояльцев. И лучше бы сделать это прямо сейчас, пока Джок не заматерел, но… У Пленского все рассчитано.