Лев Соколов - Своя радуга

Он тянул руку, когда граната расцвела ему в лицо.

***

Пролог пятый.
2020-й Станислав.

Вверх-вниз, вверх-вниз. Хуже нет, чем ходить по такой пересеченной местности. Сопки. Да еще густо заросшие лесом. Ели с многометровыми размашистыми лапами, укрытые темно-зеленой хвойной опушкой. Стоят нескончаемыми рядами, закрывают небо. Под елями темно, сумрачно даже днем. Лучи солнца пробившиеся сквозь кроны пятнают заросшую мхом землю редкими светлыми пятнами. Этот сумрак губит нижние ветви деревьев, им не хватает солнца, они сохнут, теряют хвою, наконец отмирают, как и все что утратило пользу. Часть этих ветвей отваливается и устилает землю. Часть продолжает держаться на деревьях, переплетаясь в мертвую сухую завесу. Ходить в такой глухомани трудно даже туристам. Еще хуже – разведывательной группе, которой нужно сохранять тишину. Иди приходиться медленно, продавливаясь сквозь переплетение ветвей, отводя их с пути руками, стараясь не перейти ту грань, когда суха ветвь не выдержит давления и переломится с сухим громкими хрустом. Такой же хруст может издать и ветвь лежащая на земле, под неосторожным ботинком. Допускать этого шума никак нельзя. Но поход выматывает, усталость провоцирует на ошибки, и нужна хорошая школа, чтобы не тебя не забрала монотонная тупость ходьбы, чтобы сохранить резкость восприятия.

Их было шестеро. Лоцман, Кол, Совок, Тушкан, Черкес, Бояр.
Кол, был главным в группе, он им и назначил позывные. Обозначив Стаса как "бояра" Кол тогда незаметно и не меняясь в лице ему подмигнул, стервец. "Кол", а на самом деле, в миру, Николай Одинцов, был единственным из шестерых, кого Стас знал до этого выхода. Хорошо знал. Они были однокашниками, и служить попали в одну часть, и потом соперничали став командирами групп, – чья лучше. Потом судьба развела. Это все было до начала бардака… Когда-то в младые годы юности, курсант Станислав Дымов неосторожно сообщил товарищам, что он из потомственной военной семьи, это никого не удивило, – шли продолжить династию многие. Но когда в ответ на расспросы он довел родословную до предков служивших еще при Александре-Освободителе, это вызвало среди товарищей оживление, были упомянуты "господа-офицеры, голубые князья", и некоторое время его подначивали обращениями в стиле "имею честь доложить", "ваше благородие-с", и так далее, пока все это не выкристаллизовалось в кличку "боярин", которая быстро укоротилась до "бояр". Позже, у себя в части он получит совсем другое прозвище… И вот, Кол напомнил, позволил себе легкую дружескую подначку.

Прозвища вообще рождаются странными путями, а въедаются в кожу почище татуировок, их не вытравишь, пока не сменишь коллектив. С позывными дело другое, их часто одевают как одноразовый комплект для камуфляжа. Например почему Николай Одинцов назвал себя "колом", то ли по созвучию с Колей? То ли потому что он командир группы, – суть номер один? Какие ассоциации сотворили позывные другим членам группы? Стас не знал. Но ему понравилось как они их приняли, – без всяких возражений. Никто не требовал сменить ему "совка" на "убийцу", а тушкана на "терминатора", или что-нибудь в таком духе, погромче звучащее. Понты – для незрелых, и если кто-нибудь начал ратовать за позывной погромче, Стас бы напрягся. Эти мужики "надели" позывные молча, и пока они готовились "разнашивали" их, обращались друг к другу, запоминая. Да, и по ухваткам мужики были вроде правильные. Но все равно Стасу не нравилось, что приходится идти неслаженной, несхоженной группой… За время этого выхода они вроде притерлись, хорошо шли. Это давало определенное представление. Известно, у спецов в разных ведомствах своя специфика, свои тонкости, но было похоже, что их всех в свое время натаскали в одних университетах. В лесу все они чувствовали себя как дома, далеко не амбалы, ходкие жилистые мужики. Похоже правильные… Но пока ты не видел человека под огнем, как можно быть уверенным наверняка?..

Ноги гудели, сильнее отдавая в тыльные стороны бедер. Специфика хождения в частых сопках. Многие городские думают, что иди с горки куда легче чем взбираться на горку – мол, знай себе, переставляй копыта, а тело своим весом само себя двигает. Тело конечно двигает, да только так что приходится притормаживать, и это утомляет. И группы мышц на ногах работают специфические. Нет, долгий спуск ничуть не легче подъема. Хотя вроде частая "гребенка" сопок прервалась, и сейчас они шли по длинному но более менее отлогому спуску. Однако плотность леса здесь была такая, – что ой… Последний день хорошо если им удавалось не опускать скорость меньше километра в час. Вековечная дремучая тайга заставляла двигаться простой колонной, без фланговых, с минимальным расстоянием друг меж другом, практически вплотную. Кроме того из-за сплетения ветвей двигаться им сейчас приходилось в весьма интересной позе, которая вызвала бы у стороннего наблюдателя бурю восторга – шли согнувшись в поясе, отклячив назад зады, и почти положив корпус горизонтально на собственные полусогнутые колени. Так называемый "вьетнамский шаг". Так, прячась от американских захватчиков, ходили в свое время по прорубленным в джунглях узким тропам вьетнамские партизаны. И так они научили двигаться наших советников. У нас в России есть свои "джунгли", таежного разлива. И эти "джунгли" теперь тоже пытались отнять…
Во имя нашего же блага, естественно.

На практике продвижение колонной с малым интервалом вьетнамским шагом обозначало, что Стас вот уже бог завет сколько времени вынужден лицезреть зад впереди идущего Черкеса. Ну или точнее, болтающийся на этом заду зеленый коврик из "пенки", призванный не допустить отморозить сокровенное об холодную землю на привале. У Стаса и самого сзади висит такой. Добро пожаловать РДГ, и вы будете проводить на пляжных ковриках очень много времени. Вот самих пляжей и теплого моря к сожалению не прилагается, да… Стас был Заместителем Командира группы. Или если коротко – "замком". В соответсвии с должностью он и шел в колонне последним, иначе – замыкающим. Головным идет направляющий разведчик, Кол-командир вторым, за ним радист, потом остальные. А "замок" колонну замыкает. Русский язык причудливо играет смыслами, в этом его прелесть…

Стас исправно вертел головой, но видимость в этом мертвом подлесье была не больше нескольких метров. Если в этой глухомани они столкнуться с противником, контакт случится практически нос к носу. По этой причине Стас держал автомат наготове, снятым с предохранителя. У него, как и у всех кроме снайпера группы был обычный, привычный, АКС-74, – хоть и позднего, но еще советского, добротного выпуска, со складным металлическим прикладом, и темно-фиолетовым цевьем. Автомат со своими достоинствами, но и не без недостатков, не под специфику внезапного огневого контакта. Снять его с предохранителя не убирая руки с управления огнем нельзя, поэтому Стас привычно нес его поставив планку в положение автоматического огня, а чтобы случайно не заделать впереди идущему Черкесу пару лишних дырок в спине, подпихнул указательный палец в скобу под спусковой крючок. И надеялся что в открытую щель для затвора сейчас валится не слишком много сухой хвои, которая периодически осыпала его, отваливаясь с мертвых веток. Автомат ему, как и всем, дали оснащенной тепловизионной насадкой с креплением под формат "пикатинни рейл", посаженной на боковой крон через переходник. На самой насадке сверху был еще коллиматор. Коллиматор Стасу не особо упирался, – он без дураков очень хорошо стрелял, и практикой пришел к тому, что коллиматор штука полезная, и помогающая реально убыстрить наводку на цель – но полезная тем больше, чем хуже квалификация стрелка. Тепловизор дело другое, в современной войне эта техника стала относится к разряду безусловно необходимых.