Лев Соколов - Своя радуга

– Это долгий разговор.

– И впрямь. – Кивнул головой Стейнар. – Не время и не место здесь для беседы. Пойдем со мной, Межислав. Будь моим гостем. В моем доме мы сядем как подобает, за столом, утолим и голод, и любопытство. С тобой есть еще люди?

– Да. Войны моего языка.

– Не вижу их. – Стейнар взглянул на дом, где укрывалась троица. – Зато вижу их излучатели в окнах. Осторожные воины. Здесь это стало такой редкостью… Я приглашаю и их. Зову вас всех под мою крышу!

– Я им не наибольший. Подожди, Стейнар. Я передам им твое приглашение.

– Передай. А я пока займусь зачем сюда прилетел.

Стейнар повернулся к своему веретену на ножках, и повысив голос позвал кого-то:

– Курпа, Амит! Тащите дань на корабль!

По кличу Стейнара из люка в веретене живо высыпали два молодца, и резвой рысцой кинулись к мешкам сложенным на площади. Межислав поглядел на них, и пошел в дом. Едва он шагнул через порог, на него тут же уставилось три пары вопросительных глаз.

– Того на площади я знаю. Еще… оттуда.

– Ты имеешь в виду, еще из нашей настоящей жизни? – Уточнил так же замявшийся, подбирая точное слово Петр.

– Да.

– Кто он?

– Его зовут Стейнар Ульвейдссон. Он человек с земель северного пути. Из-за беспокойного нрава, и веры в старых богов, которую перестали жаловать христианские конунги в его стороне, он покинул родные края. Перекати поле. Несколько раз бывал в наших краях, с поездами иноземных купцов, которые охранял.

– Ты хорошо знаешь его?

– Не так чтоб. Несколько раз виделись на княжьем и гостинном дворе. Несколько раз говорили. Несколько раз я сопровождал поезд который он охранял до наших границ. Расстались мы не врагами.

– Но и не друзьями? – Уточнил Стас.

– Он… из той породы людей, что ласковы, когда не чуют за собой силы. Не пойми неправильно. Это не значит, что он трус.

– Расчетлив?

– Щедр на улыбки. Сейчас он ласков, и приглашает всех нас к себе.

– Думаешь, ему можно верить?

– Верить можно своему другу и своему мечу, – если ты выбирал их с толком… Стейнар не друг. К тому же… Я помню его иным.

– Что это значит?

– Когда я его знал, там, он поклонялся старым богам. В земли северного пути уже пришла вера в Христового бога. Монахи-латиняне принесли в их земли моду брить подбородки и выщипывать бороды. Для блюдущих заветы старых богов это всегда было святотатством, – ведь те завещали норманам носить длинные волосы и бороду. Стейнар, которого я знал там, гордился своими косами и бородой. Здешний Стейнар гол лицом. А рабы его, посмотрите – Межислав указал в окно, где два человека Стенара споро подхватывали мешки с рыбой и тащили на корабль – наоборот, носят длинный волос. Все перевернулось с ног на голову. И все же…

– Все же?

– И все же, поводов для вражды со Стейнаром у меня нет. И он, сдается мне, знает о том, что происходит больше чем мы. Его и меня связывает ниточка из нашего мира. Он сам зовет в гости. Думаю, немного у нас будет подобных возможностей разузнать о том, что здесь творится.

– Ты предлагаешь нам принять его приглашение? – Уточнил Петр.

– В этом есть риск. Но есть и большая выгода.

– Понятно, риск. Но шанс действительно стоящий.– Почесал голову Петр.

Погодите,-погодите, – сказал Андрей. – Эй, Старик, Уприя. Сюда иди. Это твой высокий господин?

– Да… – Проблеял старик.

– Значит, это он запугал рыбаков до икоты. – Резюмировал Андрей. – Рубит руки-ноги. Собирает с них дань. А они валяются на коленях. Я не хочу иметь ничего общего с таким человеком.

– Не горячись Андрей. – Поднал руку Стас. – Здесь все чужое. Чужая земля. Чужая война. И я не торопился бы принимать в ней чью то сторону. Мне это все нравится не больше чем тебе. Но нам пока еще ничего не известно.

– Отговорки. Земля может и чужая, а люди везде одинаковые. Разве не видно? Вот угнетатель. Вот – угнетенные.

– Пусть так. Но нельзя вступать в борьбу ничего не зная о враге. Межислав прав. – Стас покачал голвой. – Это наш шанс.

– И что, нам смотреть как этот разряженный петух обирает людей?

– Пока не поймем что к чему. Да. – Подтвердил Стас. – Смотреть. И вежливо улыбаться. Между прочим, насколько я знаю, твой великий Ленин до революции очень долго жил в эмиграции в Швейцарии. Вполне себе капиталистическая страна. Так он там не с шашкой бегал и справедливость восстанавливал, а как раз размышлял и собирал информацию, для будущих действий. Вот и тебе предстоит делать то же самое. Будь вежлив, и улыбайся. Действовать мы начнем, не раньше чем толком разберемся что тут происходит. А то таких дел можно наломать… Улыбайся.

– А если я не смогу ему улыбаться? – Спросил Андрей.

– Не можешь улыбаться, – делай морду ящиком. – Невозмутимо посоветовал Стас.

– Ну, так, значит, решили. Тогда пошли, господа-товарищи-дружина. –

– Садись по правую руку, Межислав, – приглашающе указал он. – Кто-то из твоих друзей пусть сядет о левую. Остальным двоим придется постоять сзади, за креслами.

Межислав осторожно опустился в указанное кресло. Оно приняло его, мягко, почти по-живому подстроившись под особенности его тела, приобняв в пояснице, чуть утопив руки в подлокотниках. Ощущение было неприятным, почти до страха. В мягкости кресла чувствовалась контролируемая сила, казалось, оно сейчас полностью охватит пояс, запястье, и захлестнется на горле удушливым покрывалом.. . Видимо Петр, опустившийся слева тоже это почувствовал что-то подобное, потому что буркнул – экое прокрустово ложе…