Марик Лернер - Восток

Усмехнулся, вспоминая лично свой разбитый нос два года назад. Этот может, невзирая на чины. Для воспитания. И только дурак обидится — за дело. Повернулся и, тяжко вздохнув, пошел в дом. Предстояло продолжение семейной встречи. И не сбежишь. Зачем расстраивать. Лучше бы выпил как следует со старым товарищем — так нельзя. Еще не хватает завтра дышать перегаром на Морозова.

— Вы чего устроили? — прошипел Ян.

— Да я вернулся, Гусь говорит — ты к Нуялису пошел. Мало ли, с врачом корешишься, а сынок-то у него каратель. В Саратове устроил — не слышал? Вот так заявился и кучу народу к стенке поставил. Отсюда не видно, за дело или просто так. Чего вдруг такая любовь?

К грузовику подходили люди. Все старые знакомые. Всех он сам отбирал и назначал. Даже Варенко и Клычков со своей близорукостью. Это они меня спасать примчались, понял Ян. Невольно хотелось всех долго благодарить за самоотверженность и преданность, но как-то не по-товарищески. Они просто сделали то, что считали правильным. Остальное, даже последствия, побоку. Сами пришли, юнкеров поднимать не стали. Правильно сделали — мальчишки тут ни при чем.

— Я служил у него в роте старшиной, — сказал Ян для всех. — А Багратидзе у нас прямой начальник был. Надеюсь, в газетах имечко видели? Нерусское, хорошо запоминается. Грузин меня вряд ли помнит — старшин в армии много, — а собственный капитан не забыл. Предложение мне занятное поступило.

Он вкратце пересказал затею с КОПом.

— Хорошо иметь таких знакомых, — сообщил Колобов. — А мне что обломится?

— И в чем разница с тем, чем мы сейчас занимаемся? — с недоумением спросил Гусев.

— В том, что он теперь будет второй человек в Ярославле и подчиняться напрямую столичному управлению. А мы, — Зибров хихикнул довольно, — начальниками отделов. Ты, Гусь, большой командир на железке будешь. А я? Хочу в финансовый, начальником! Секретарши, уважение — и в сейфе деньги. Уж я без жалованья не останусь.

— Все, — сказал Ян. — В машину и домой. Там серьезно обсудим. Кто, куда и зачем. Халиль прав. Это ведь еще и должности. Не жандармом в сельской местности служить. В большие начальники выйдем. Если не споткнемся. На хрена мне незнакомые люди, если я точно знаю — Зиброва к материальным ценностям подпускать нельзя? И не потому что вор, а не может спокойно смотреть на плохо лежащее. Болезнь у него прикарманивать все подряд. Лучше уж начальником «летучего» отряда назначить. Вполне на месте будет.

— Я исключительно на съестное падкий, — ничуть не смущаясь, заверил тот. — И собственная рота — тоже неплохо. Я уже в звании расту и превращаюсь в большого начальника. Смотреть почтительно!

— Поехали на вокзал. В тепле обговорим.

Мы прибыли вовремя. Двадцать минут опоздания — не срок. Я, честно говоря, ожидал худшего. Хоть Китай с Японией и не воюют официально, а всего-навсего сводят отношения, но кататься по оккупированным районам, а потом практически без досмотра выезжать в свободную зону еще не приходилось. Шлепнули свои таинственные иероглифические штампики, и не подумав заглянуть в купе, хотя бы для приличия.

Интересно живут восточные люди. Война сама по себе, а поезда по расписанию. Даже гайки на рельсах не отвинчивают. Хотя это как раз понятно. Охраны вдоль дороги было полным-полно. И не все военные. Болтались на станциях гражданские люди с подозрительными взглядами. Видать, из тайной полиции.

Я вручил денежку проводнику, вытащившему на перрон последний чемодан. Получил вежливый поклон и с интересом посмотрел на обстановку. С прошлого раза прошло полтора десятка лет, но изменений незаметно. Вокзал как вокзал. Точно не китайский архитектор строил. Все очень знакомо и по-европейски. И часы огромадные присутствуют на стенке. Не украли. А вот толпы набегающих китайцев, что-то мяукающих на своем языке и всех подряд ломаных иностранных, очень даже колоритны. Такое впечатление, что сюда завезли обноски со всего мира, а на ткань для заплаток поскупились.

Пассажиров окружают и натурально навязываются с услугами. Хорошо привычному к подобным зрелищам. Любка вон встала насмерть, скоро матом посылать начнет. Явно опасается, что чемоданы уплывут не в ближайшее такси, а в неизвестном направлении. Кто их знает, этих типов, да и на морду все одинаковые. Через пару месяцев научится различать, а пока сплошь плосколицые. Ну мы для них длинноносые. Ничего странного. А чемоданы жалко. Там вещи весьма ценные и интересные. Никогда не подозревал, сколько их требуется женщине. Всегда обходился одним небольшим чемоданчиком.

Любка оглянулась с беспомощным выражением лица и, обнаружив меня рядом, радостно воспрянула.

— По-русски кто-то говорит? — спросила грозным тоном.

— Я, мадам, — небрежно отодвигая в сторону китайцев и нависая над ней, сообщил странный тип в форме без знаков различия. Лицо загорелое — точно не в кабинетах штаны просиживал. На боку кобура хорошо знакомая. Вечный КР, в девичестве «кольт» образца одна тысяча девятьсот десятого года. В иных вещах военные страшно консервативны. За спиной у него торчали еще двое в военной форме, но вполне себе местные. — Аллах Акбар, — сказал он мне, широко ухмыляясь.

— Спасибо, мне уже доложили, — отвечаю, пытаясь сообразить, послан ли он мне в ответ на молитвы, которых я не произносил, или случайно мимо проходил. В последнее слабо верится. Очень уж удачно.

Китаец из-под его локтя недовольно взвизгнул. Тульчинский посмотрел на него изумленным взором и что-то выдал на местном диалекте. Мгновенно вокруг стало пусто. Добровольные носильщики и таксисты срочно вспомнили про крайне важные дела и быстренько рассосались.

— Ты знаешь китайский?

— Так, — отмахнулся он, — мало-мало северный диалект, бэйфан хуа.

— В присутствии моей жены попрошу не выражаться!

— Простите, — сказал он, шаркая ножкой и указывая подскочившим солдатам на чемоданы. — Разрешите представиться: Гражин Джон.

Я невольно открыл рот, оторопев.

— Любка. Темирова, — протягивая руку, созналась моя жена.

— Очень приятно, — пожав ладонь, сообщил Тульчинский. — С Бериславом мы знакомы давно. Но жены у него тогда не было.

Солдатики бодро потащили багаж к выходу. Мы послушно двинулись за неожиданно переименованным поляком.

— У меня там машина, — обаятельно улыбаясь, объяснял он. — Довезем, все покажем и подскажем.

— Вы тут давно? — опять оглядываясь на меня, поинтересовалась Любка. Она что-то почувствовала. — А чем занимаетесь?

— Это смотря как смотреть. В Шанхае не очень — всего пару лет. В Китае очень давно. Практически всю жизнь.

Вопрос о способе зарабатывания он пропустил мимо ушей. Зато всю дорогу до машины разливался соловьем, повествуя о чудесах окружающего мира. Отпустил солдатиков и самолично уселся за руль. Давно у меня за водителя подозрительные типы не трудились.