Александр Головчук - Почему и нет? Часть вторая

- Внимательно глядите, о волки. Решай, Свободное Племя... - но я сказал несколько по-другому.

- Братцы, поскольку мы порешили вместе к черту в пасть лезть, то хочу предложить в наш отряд еще одного человека. Хоть сам он долго на чужбине прожил, но воин - отменный. Только на родную землю ступил так сразу и в бой влез, с врага оружие добыл, товарища защитил да ранен был. Турка бил в прошлом годе. Казачки его заприметили да к себе как равного приняли. Гож он им. Я бы хотел, чтоб и нам он ко двору пришелся...

Трое пар испытывающих глаз уставились в лицо Толика.

Да парень, ты конечно крут, этого у тебя не отнять, но и эти три мужика тебе в крутости не уступят. У них свои солдатские или клановые академии были, и свои войны они прошли в количестве более чем достаточном. Тут тебе не отдельная операция с парашютной доставкой и вертолетной эвакуацией, а многомесячная тягомотина компании, когда марши сменяются боями, где в рост на ядра, а бои - маршами с грязью и пылью. Все это в походных условиях, да на подножном корму. И так год за годом.

- Ты позволишь, ваше благородие? - Подчеркнуто уважительное обращение фельдфебеля ко мне.

- Без чинов, Иван Михайлович. Тут все бойцы, а не дети. Давай без политесов. Ты и по возрасту и по опыту у нас старший, тебе и слово. А я пока пойду, покурю. Вы промеж собой переговорите без офицерского пригляда. Думаю, всем на пользу будет. - И вышел на крыльцо. Как вам фокус? Дальнейший разговор я узнал позже от Толика. Своей спонтанной выходкой я его, да и остальных, здорово озадачил. Между тем, события в комнате продолжались уже без меня.

- А коли так... - Иван Михайлович поднялся с лавки. - Что ж, мил человек. Кажись перед обчеством. Коли тебя казачки приветили, то дело тебе знакомое. Считай мы и есть малый круг. Тут все друг другу в душу смотрители, как в миру нашими предками завещано.

А чтоб тебе легче было, то и мы наперво перед тобой покажемся. Все ли согласны?

Тут Толик малость изумился, мягко говоря. С подобной солдатской демократией он в отличие от меня не сталкивался. Понимаю, у него не было такой насыщенной жизни в течение этих месяцев попаданства как у моего благородия. Сперва ранение, а потом жизнь в казачьей станице. А казак - он всегда казак, что в 1812, что в 1996 году. Его даже советская власть в корне изменить не смогла.

Ничего, Толик, у меня самого вначале глаза по семь копеек одной монетой были. Наши предки тебя еще удивят и не раз, уж поверь. А Иван Михайлович между тем продолжил.

- С себя зачну. Солдат я. Все, что солдату знать надобно - знаю, что солдату свойственно - все со мной. И грехи и добродетели. Сам служу и с других службу спрашиваю без пощады. Не так молод, как хотел бы, но, как известно, старый конь борозды не портит.

Друг мой не шибко разговорчив, так и за него скажу. Вместе мы много дорог прошли. Верен, да смел Иван Федорович, но и жесток порой боле меры. Особо крыс не любит. Коней при нем лучше не забижать. Не терпит он этого и очень больно не одобряет. Звезд не хватает, вперед не лезет, но коли мне спину прикрывает, я супротив любого врага пойду.

Гаврила Савельич сам за себя скажет, мыслю, а я только одно добавлю.

Сергей Александрович - у нас командир и по присяге, и по совести, и по чину. Коли с нами пойдешь, станет и твой тоже. По ухваткам видать, что ты из начальных людей, да в деле голова одна быть должна. Вот наше с Иваном Федоровичем солдатское слово.

Грач только кивнул.

- Я не солдат, - это уже поднялся Гаврила, - но за Сергей Санычем пойду. Обузой не стану. Хоть палить, хоть саблей, хоть ножом иль топором. Скрадываться могу. Лес знаю. Боем и кровью спытан. С тобой, Иван Михалыч, по хозяйственной части встречались, да только не всегда я в управляющих ходил. - Грач на последнюю фразу мрачно хмыкнул, Перебийнис остался невозмутим.

Настала очередь Виверры.

Да. Такого приема он не ожидал. Конечно, когда новый человек попадает в боевую группу, то его тем или иным способом проверяют да испытывают. Общепринятая практика. Это же 'представление обчеству' ему казалось странным. Вместе с тем почувствовал, что сейчас врать или недоговаривать нельзя. Люди с тобой идут на смерть, они вправе знать, на что рассчитывать и чего опасаться. Нет здесь толстых личных дел, по которым о тебе судят. Только твое слово.

- Что ж. - Виверра поднялся, как и прочие перед ним. - О себе скажу так. В иных землях я был специалистом по подобным делам, на которое мы сейчас пойдем. Водил людей. Что из начальных я, верно, ты подметил, Иван Михайлович. И опыта имеется много более чем у Горского. Скажу честно, мог и командиром идти. Но вы все лишь за ним пойдете, так ведь?

- Мы за Сергеем Александровичем, куда хош пойдем. - Фельдфебель был по-прежнему невозмутим.

- Он нами спытан, мы из одного солдатского котла хлебали. Порой как дитя малое, а порою как старец мудрый бывает, но к солдату с душой. И мы за него стеною станем. И еще удачлив он. Для командира свойство наипервейшее.

Ты, мил человек, в себе реши, с нами ли ты в артели, али сам по себе. Видать самому боле привычно. Одиночка ты.

Оно, конечно, и так можно. Ежели Сергей Лексаныч за тебя просит, знать имеет резоны. Опять же, дока ты в этих вылазках. То добре... Но скажу одно - миром оно всяко легче выходит. Мы тебя и таким и этаким примем. Только уж как надумаешь, то скажи. А ежели ты нас натаскать сможешь, чтоб лучше мы справились, так только спасибо скажем.

Потом вернулось мое благородие и фельдфебель, вытянувшись в струнку, попросил дать время до обеда по необходимости службы. Явно хотел слинять и оставить нас с Виверрой наедине. Что ж, я отпустил. Сел у окошка и выслушал пересказ беседы от современника.

Толик был озадачен. Общинный принцип, которым сейчас живет вся Россия, абсолютно чужд для человека-индивидуалиста конца двадцатого века. Миры разные. Даже проживая среди казаков, он не смог в полной мере этого ощутить. Станичники - достаточно вольные и самодостаточные люди. А тут? Все решает МiрЪ. Непривычно.

Но что самое странное и интересное, неожиданно даже для него самого, Толику подобное положение вещей понравилось. Оценил общинную поруку. Вот уж воистину - один за всех и все за одного.

После пересказа он примолк. А после рассмеялся.

- Все, Серега! Купили меня твои архаровцы с потрохами. Они как в моем детдоме друг за дружку держатся, а все вместе - за тебя. Дорогого стоит! Уж не подводи их. Ладно, записывай меня в свою команду без всяких скидок. А готовится с обеда начнем, времени уже в обрез. Тут час потерять - грех. Подготовка - это на мне. Согласен? - Протянул руку.

- Добро. Меня тоже гонять будешь? - Протягиваю в ответ свою раскрытую ладонь.

- А то! - Крепкое рукопожатие закрепляет наш договор.

Подготовка, ввиду недостатка времени, свелась к проверке способностей каждого участника отряда и слаженности народа именно как боевой группы. Организовал же этот процесс мой современник вполне профессионально.