Константин Костинов - Джип, ноутбук, прошлое

Лоточницы продавали конфеты, петушков на палочке, лимонад. В отдалении играл оркестр (навряд ли фонограмма из динамиков).

Где-то громко и неразборчиво объявляли результаты полетов: высоту, время в воздухе и дальность полета.

– Мациевич… хыррр… хыррр… саженей, – прозвучала знакомая фамилия, и Руслан развернулся в ту сторону, таща на буксире жену с дочкой.

Толпа неожиданно закончилась и они втроем чуть не вывалились в проход между людской массой.

– Господин Лазаревич! – мимо, улыбаясь восторженным поклонникам, быстрым шагом шел капитан Мациевич: в кожаной куртке, шлеме, очках-гогглах. Этакий типичный летчик-герой, с развевающим белым шелковым шарфом.

– Э…

– Сейчас не время! – прокричал пилот, – Чуть позже!

На Руслана окружающие посмотрели, как на приобщенного к кругу небожителей.

– Ты его знаешь? – наклонилась к уху мужа Юля.

– Да.

– Кто это?

– Потом расскажу.

– Вы знаете капитана Мациевича? – девица лет двадцати, в круглой соломенной шляпке, схватила Руслана за рукав.

– Ну как вам сказать… Знаком.

Глаза девицы загорелись. Точно такой фанатичный блеск можно было бы увидеть и в наше время, у безумных поклонниц певцов или актеров. Легко можно было представить ее, размахивающую белой майкой и визжащую "Эдвард Каллен – лучший!"

– Вы тоже пилот? – девица чуть не обмерла от восхищения.

"Сто лет прошло – ничего не поменялось, – в который раз подумал Руслан, – хотя… Может быть лучше фанатеть от летчиков, чем от гламурных вампиров и сексуально-метровых певцов неясной половой принадлежности? Или фанатизм неприятен вне зависимости от объекта страсти? Неприятен своим неприятием иной точки зрения, скажем так…"

– Вы пилот? Да, вы пилот?

– Нет, – вежливо улыбнулся Руслан, – Я – торговец мебелью. Из Нью-Йорка.

Вот про Нью-Йорк лучше было не уточнять. Погасший было интерес вспыхнул с новой силой.

– А вы там в Америке летаете на аэропланах?

– Некоторые, – вмешалась Юля, – летают и без аэропланов.

Девица смерила ее взглядом, каким владеют только женщины. В этом взгляде можно было без труда прочитать, что Юля лет на десять старше, что платье на ней пошито в провинциальном городке, что корни волос предательски белеют и что она, Юля, подходит Руслану гораздо меньше чем пока незнакомая девушка.

Взгляд Юли был не такой информативный. В нем присутствовали только крюк под потолком и окровавленные ножи.

– Моя жена Юлия, моя дочь Анна.

Реакция – ноль. Восхищенный взгляд был направлен исключительно на "объект". Жена – не стена, дочка – не помеха.

– Руслан Лазаревич, – правила этикета попраны.

– Меня, – девица облизнула губы и поправила пшеничный локон, – зовут Жюли.

– Нам пора идти, – с нажимом произнесла Юля и потащила Руслана в глубь толпы.

– Еще увидимся, – прозвенел за спиной голосок.

– Ну и что это за крыса?

– Почему же крыса? – усмехнулся Руслан, – Вполне симпатичная девушка.

– Крыса, потому что нацелилась на чужое.

– Юля, меня никогда не тянуло на малолеток.

– Зато малолеток почему-то всегда тянуло на тебя. Вспомнить хотя бы ту Алену на практике в школе…

– Юля! Алена была ребенком!

– А записки она тебе тогда писала совсем не детские.

– Ну, я же на них не обращал внимания. К тому же уже был женат на тебе.

– Алена на это тоже особого внимания не обращала.

– Папа, – громко спросила Аня, – А зачем у того летчика шарф на шее?

– Во-первых, – обрадовался возможности сменить тему Руслан – на высоте холодно. А во-вторых, шарф шелковый, потому что летчику нужно постоянно крутить головой и он может натереть шею о воротник куртки, если не будет шарфа.

– Кстати, откуда ты этого летчика знаешь? – глаза Юля говорили, что Жюли не забыта и обязательно будет припомнена при случае.

– мы вчера с ним познакомились, – вмешалась Аня.

Руслан оглянулся. Они уже вышли из толпы и стояли на краю поля, неподалеку от ангаров, рядом с лотками, где продавался лимонад.

– Это не просто летчик, Юля. Это – живая легенда, капитан Мациевич.

– И чем же славна эта легенда?

Помнил о капитане Руслан не очень много, в основном то, что было написано о его судьбе в старой книжке в зеленой ледериновой обложке "Иван Заикин. В воздухе и на арене".

– Один из пионеров отечественной авиации, смелый человек, отважный пилот, по слухам… – Руслан оглянулся – эсер. Правда, в историю он попал из-за своей гибели.

– Он погибнет?! – хором охнули Юля и Аня.

– Да. В один из полетов его самолет рассыплется, он выпадет из сиденья и разобьется насмерть.

– Парашют не раскроется?

– Нет сейчас парашютов. Они без них летают.

Юля посмотрела вверх, на ажурные этажерки, стрекотавшие в воздухе. Поежилась:

– Самоубийцы… Руслан! А что если он погибнет сегодня?!

Аня вскрикнула и закрыла рот руками.

– Да нет. Насколько я помню, он сначала должен будет прокатить Столыпина и погибнуть только через несколько дней. А Столыпин… – Руслан припомнил заметку, которую он вчера прочитал в одной из купленных Юлей газет, – только-только прибыл в Петербург. Навряд ли он так сразу бросится кататься на самолетах.

– Руслан, мы должны его предупредить.

– Столыпина?

– Летчика, дурак!

– Юля, а нужно ли? Мы ведь не знаем, к каким последствиям это приведет…

– Человек останется жив!

– Юля, во-первых, они тут и так над собственной смертью ходят. Не разобьется сегодня, разобьется завтра. Во-вторых, может оказаться хуже, к примеру, он спасется в этот раз, зато в следующий он упадет вместе с самолетом на зрителей и погибнет больше людей. В-третьих, рассказать ему, откуда я знаю будущее и не спалиться – невозможно…

– То есть, ты ему ничего говорить не будешь?

– Нет.

– Ладно, – пожала плечами Юля, – нет, так нет. Куда теперь?

– Ого, господин Лазаревич, – хмыкнул капитан, – Какая интересная емкость.

Руслан взял для бензина одну из своих канистр, которая, пока они гуляли, ждала в повозке извозчика. Втридорога содрал, пользуясь тем, что в Коломяги рвались многие.

– Да, – кусочек рекламы, – на фабрике Фрезе такие начинают выпускать.

Мациевич покачал канистру в руках:

– Удобно, – признал он, – А этот крест что значит?

– Для усиления жесткости боковых стенок.

– Честно говоря, Петр Александрович, не знаю, – повторил он утром, когда забирал канистру с фабрики, – не знаю. Возможно, для усиления жесткости боковых стенок.

Они стояли у УАЗА, покрытого капельками конденсата от утреннего тумана.

– Жесткость стенок? Хм… Это первое, что пришло мне в голову, но ответ почему-то показался излишне простым. Да, воистину, не нужно усложнять…