Константин Костинов - Джип, ноутбук, прошлое

– Привет, девчонки!

Аня, сосредоточенно рисовавшая что-то цветными карандашами в альбоме, помахала рукой, не отвлекаясь.

– Привет, муж!

Юля повернулась и Руслан не удержался от улыбки:

– Привет, моя бледнолицая скво.

– С каких это пор я стала индианкой? – Юля провела ладонью по щеке, добавив к двум чернильным полосам на щеке третью.

– С тех самых пор, как разрисовалась, как Чингачгук на тропе войны.

– Ох, елки… – Юля, глядя в карманное зеркальце, начала оттираться. Чернила держались стойко, как спартанцы Леонида.

– Чем занята? – Руслан взглянул на исписанные – и местами покрытые кляксами – листы бумаги.

– Как это… тьфу… как это чем? Чем договорились.

Руслан вздохнул.

Три дня назад, сразу после того, как выяснилось, что капитан Мациевич, если и помрет, то не так и не там, как должен был, Руслан понял, что Юле нужно придумать занятие, полностью занимающее ее свободное время и, по возможности, отвлекающее от идеи выиграть Первую Мировую в одиночку.

Поразмыслив, Лазаревич пришел к мысли не пытаться остановить бурный поток, именуемый его женой, увлеченной некой идеей, а повернуть его туда, где он принесет как можно меньше разрушений и человеческих жертв.

Он предложил Юле не бросаться менять прошлое с бухты-барахты, хватаясь то за спасение летчиков, то еще за что-нибудь, а составить четкий и конкретный план действий. Все-таки Юля, при всей взбалмошности – человек умный и, если поймет, что изменения потребуют слишком глобальных усилий, то, скорее всего, откажется от идеи прогрессорства. Если же План, который она придумает, окажется на самом деле реализуемым… В принципе, почему бы и нет? Вот только воплощение он возьмет в свои руки.

– Ну и что ты тут составила? – он взял один из листков, в глаза бросилось "…Брусиловский прорыв…", "…нехватка снарядов…", "…Рененкамф…". Что интересно, ни одной даты.

– Смеешься? Всего три дня прошло.

– Ну за три дня можно много сделать, – подколол жену Руслан.

– Ага, типично мужской подход, – Юля оглянулась на Аню и зашептала, – Это вы думаете, что сделать ребенка – плевое дело, пять минут и готово. А нам его носить, воспитывать…

– Ну, не пять…

– Ой, не льсти себе! – Юля не выдержала и рассмеялась, – Я только начала работу над Планом.

Слово "План" прозвучало если не капслоком – Юля все-таки не Смерть Пратчетта – то, по крайней мере, с большой буквы.

– Ну и что ты сейчас пишешь?

– Сейчас я ругаюсь злобным матом на здешние ручки. Муж, почему никто до сих пор не изобрел шариковые? Сложно, что ли?

– Уж всяко не сложнее, чем составить План, – улыбнулся Руслан.

– Рррррр!

– Не гроули на меня, Жанна Dark!

– РРРРРР! – Юля выдала настоящий гроул. Она не любила, когда ее называли псевдонимом из рок-группы.

На кухне, где возилась служанка, что-то рухнуло.

– Мама, – серьезно сказала Аня, – не делай так больше. У меня волосы шевелятся. Причем до сих пор.

– Ладно, – Руслан обнял жену за плечи, – Что там с твоим Пла… пардон, планом.

– До самого плана еще как до русско-японской границы. Сначала я вспоминаю, что я вообще помню о Первой мировой. Потом нужно будет понять, что было причиной неудачного хода войны. Потом – что нужно будет для того, чтобы изменить ход войны к лучшему. И только потом составлять… План! – она показала Руслану язык.

– Юльчик, ты, когда начнешь внедрять свои изменения – Руслан успокоился. Юля подошла к делу серьезно, – хотя бы потренируйся на каких-нибудь кошках.

– На ком я буду тренироваться, я уже знаю.

Руслан медленно повернулся. Рано успокоился…

– Ну и на ком же? – очень-очень спокойно спросил он.

– А вот, – Юля взяла один из листков и заунывно, подражая Копеляну, читающему досье на Штирлица, заговорила.

– Глеб Егорович… пардон, Жеглов вспомнился… Глеб Евгеньевич Котельников, 38 лет, актер труппы Народного дома, псевдоним – Глебов-Котельников. Тот самый изобретатель парашюта в будущем, которого не будет.

Руслан моргнул.

– Что ты сделала?

– Пока ничего. Руслан, мы же после капитана договорились: любые вмешательства в ход истории – только после обсуждения с тобой. Так что, не переживай. У меня сейчас более серьезная проблема.

– Какая? – насторожился Руслан.

– Я не могу писать этим проклятым пером! Я уже вся в чернилах!

– А почему ты "Паркер" не купила?

Юля замерла:

– А что, он уже есть?

Руслан кивнул. Юлино лицо приобрело особое выражение, свойственное человеку, который понял, что он лопухнулся. Если бы действие происходило в американском мультике, Юлины уши сейчас превратились бы в ослиные.

Добила ее Аня. Дочка подошла и сладким голоском пай-девочки сказала, протягивая карандаш:

– Возьми, мамочка, я думаю, тебе будет удобнее.

Руслан расхохотался и обнял жену и дочку за плечи:

– Девчонки, я вас люблю!

Те три дня, что Юля потратила на войну с чернилами, Руслан провел на фабрике Фрезе, вместе с жестянщиками изготавливая пробные канистры. И вот они готовы.

Из толстой жести – или здешняя жесть толще привычной – блестящие золотистыми боками, на которых вытиснуты крестовые штамповки для жесткости и выдавлено слово "Фрезе". Петр Александрович порывался было добавить сюда еще и "Лазаревич", но Руслан отказался. Не он придумал, не он сделал, так какой смысл?

От обычных канистры отличались разве что более острыми гранями – все-таки их не штамповали, а паяли – и расцветкой. Нет, не золотой, их должны были покрасить свинцовым суриком, который по цвету больше походил на жидкий огонь. Но это потом: Руслану хотелось похвастать Фрезе пока еще красивой канистрой.

Фабрикант стоял в гараже, рассматривая "уазик".

– Вот, Петр Александрович, ваши первые канистры.

Фрезе мельком глянул, но радости на его лице не появилось. Он о чем-то глубоко задумался.

– Петр Александрович?

– А? Нет-нет, отличные изделия, отличные… Только покрасить их…

– Покрасим.

– Отличные… Вот только, Руслан Аркадьевич, – Фрезе неожиданно резко повернулся к Руслану и выставил вперед бородку, – я – не жестянщик. Я автомобили хочу делать!

– Э…

– Вот смотрю я на вашего "узика" и что я вижу?

– Что? – Руслан примерно понял, к чему клонит фабрикант, но хотел знать точно.

– Я вижу автомобиль.

Логично.

– И не просто автомобиль, я вижу армейского трудягу, лошадку. Автомобиль, специально предназначенный для военной службы. Мне кажется, в вашем будущем конная тяга в армии не используется?

– Практически нет.

"Не считая парадных выездов и казаков".

– Знаете, – Фрезе опять крутанулся, – сколько автомобилей было в нашей армии в прошлом году?

– Нет.

– Двадцать четыре. Если бы не война с японцами и не генерал Куропаткин, мы бы до сих пор ездили на лошадях, как во времена наполеоновских войн! Слава богу, в этом году взялись за ум: по инициативе военного министра Сухомлинова организуются автомобильные команды железнодорожных батальонов, собираются закупать автомобили. Но знаете, что я вам скажу?