Михаил Королюк - Инфильтрация

Андропов брезгливо поджал губы, обдумывая ситуацию: «Подсобил же Ильич с замом… Верхогляд и позер… Только и может, что на меня стучать… Но сейчас это удачно сложилось. Если что, можно разменять мой промах по Калугину на его промах по Полякову…»

— Вот что, товарищи… Пишите по Полякову на Георгия Карповича еще один рапорт на заведение дела оперативной разработки, сразу с планом. И сошлитесь на то, что у меня есть определенная дополнительная информация по этому… мм… — председатель КГБ запнулся, подбирая слово, — по этому объекту.

Лица контрразведчиков чуть заметно дрогнули. Такое обезличенное упоминание генерала ГРУ не могло быть случайным, что, впрочем, тут же и подтвердилось.

— Включите в план ДОР изучение с помощью рентгена мебели и деталей интерьера у него дома, на даче и в квартире у матери на предмет хорошо замаскированных тайников, это раз, — начал перечислять Андропов. — Во-вторых, особо тщательно проверьте на предмет тайников следующие места: ручку спиннинга, конверты грампластинок, под обложкой несессера… Вопросы есть?

— Нет, — чуть помолчав, качнул головой Ермолаев. — Все ясно. Кристально.

— Хорошо. Докладывать мне при выявлении любой зацепки немедленно. — На последнем слове Андропов повелительно постучал карандашом по столу, потом отложил его вбок и сцепил руки под подбородком. — Кто такой майор Владимир Резун в швейцарской резидентуре?

Полковники еще раз коротко переглянулись, отвечать начал Петриченко:

— Да есть такой… Молодой щегол, ничем не отличился, только выехал. Пока ничего на него не было.

— Есть информация… из заслуживающего доверия источника, что МИ-6 успешно вербует его прямо сейчас. Учтите это. — Председатель КГБ подумал и добавил: — Проверьте, только крайне аккуратно, не спугните. Если подтвердится, будем его играть, у нас сейчас нет каналов для дезинформации англичан.

Андропов замер, обдумывая возникшую прямо сейчас идею. ГРУ отозвало последнего нелегала в пятьдесят девятом, но Запад до сих пор не может поверить своему счастью и землю роет в поисках советских военных разведчиков. Можно будет через этого предателя в Швейцарии подкинуть им доказательства наличия таких сетей… Да, идея перспективная, но это уже с Ивашутиным надо обсуждать.

Юрий Владимирович встал из-за стола, подошел к выходящему на северную сторону окну и, заложив руки за спину, задумчиво рассмотрел открывающийся с шестого этажа пейзаж: поверх светло-салатовой зелени Ходынки чуть перекошенным крестом лежат две широкие взлетно-посадочные полосы, на ближней окраине поля вяло шевелящиеся под легкой моросью солдаты натягивают брезентовые палатки — готовят размещение для частей, участвующих в тренировках к параду.

«Да, жизнь идет своим чередом, скоро майские… А там и Подгорного свезем под гору. — Андропов усмехнулся про себя нехитрому каламбуру. — И на этом пока стоп. Резких перемен сейчас не надо, я еще не готов. Еще года два-три пусть Леня посидит. Хорошо, что удалось отговорить его от отставки. Он, правда, и сам не сильно рвался уходить, это жена его настропалила, мол, ты уже старый, ничего не можешь, иди отдыхать, а вместо себя Романова ставь. Ну старый — да, старый, но Романова-то зачем?»

Повернувшись, Андропов оглядел почтительно молчащих полковников и сказал в завершение разговора:

— И еще одно, по старым делам… Был в ГРУ такой оперативный фотограф — Николай Чернов. Весьма вероятно, работал на ЦРУ с шестьдесят третьего по семьдесят второй. Проработайте и это направление.

Воскресенье 10 апреля 1977 года, 10:10

Ленинград, Измайловский переулок

Подъезд был роскошный, такие изредка встречаются в петербургских домах: залитые светом широкие лестничные пролеты, старинные кованые решетки с тяжелым деревом перил, на площадках шашечками дореволюционная плитка, лепнина на стенах и потолках. Чисто, тихо, благородно.

Ткнул пальцем в кнопку звонка над латунной пластинкой с гравировкой «Афанасьевы» и прислушался. В глубине квартиры глухо звякнуло. Спустя полминуты дверь осторожно приоткрылась, и поверх натянутой цепочки на меня с большим подозрением уставилась седоватая представительная матрона.

— Здрасте… Меня зовут Андрей, я Томин одноклассник, — представился, шаркнув ножкой.

— Бабушка! — долетел издали крик. — Это, наверное, Андрюша, пусть на кухне посидит!

Маленькие, близко расположенные карие глаза еще раз с подозрением прошлись по мне, цепочка брякнулась, и мне дозволили войти:

— Ну проходи, кавалер…

Я зашел, озираясь. За спиной лязгнул, опустившись в кольцо, запорный крюк.

Из залитой солнцем комнаты вывалился, по-весеннему утробно завывая, пушистый сибирский котяра и посмотрел на меня глубоко безумным взором.

— Но-но, не балуй, — сказал я неуверенно. Встречал я котов, которые снимают с гостей шкуру прямо в прихожей.

— Васька, негодник, иди в комнату, — заворковала бабушка, не спуская с меня глаз.

Кот басовито отверг это предложение и, подойдя, потерся о мою ногу. Я с облегчением выдохнул, драть мясо с костей вроде не собирается. Присел и почесал мученику подбородок. Голова у скотины тут же потяжелела, зенки закатились, и он рухнул всей тушей мне на стопы, урча и извиваясь.

— Да, — я поднялся, расстегивая куртку, — песню дружбы запевает молодежь…

— Андрей! — звонко прокричала Тома откуда-то из глубины квартиры. — Подожди меня на кухне, чаю попей, я через пять минут буду готова.

Я даже не стал ерничать и переспрашивать «готова к чему», бабушка и так продолжала сверлить меня настороженным взглядом, видимо предполагая во мне самые низменные устремления. Обижаться глупо, присутствуют они, чего уж греха таить… Чем ярче весеннее солнышко, тем больше во мне накапливается этих самых низменных устремлений, против природы не попрешь.

На кухне меня встретили горка красновато-бурых и голубых яиц и кекс, продающийся в булочных в предпасхальные дни под стыдливым названием «весенний». Тут же лежала стопка газет. Я сел за стол и полюбовался авангардной инсталляцией: пасхальный кекс, разноцветные яички и газета «Правда», а на заднем плане, в окне, — подзатертый фасад превращенного в склад Измайловского собора.

Бабушка деловито сотворила мне чай, пододвинула мельхиоровую вазочку с сушками и села напротив, внимательно разглядывая и, даже показалось, принюхиваясь.

— Андрей, значит… Куда собрались-то?

— Да просто погуляем… Погода хорошая, весна пришла, что дома сидеть? К Никольскому, думаю, сходим, потом до Театральной. А там посмотрим, или к площади Труда и на Неву, или к Невскому напрямки, — выдал я свои планы.

— Да, — скорбно покивала бабка головой, — у Никольского сегодня должно быть людно. Все в церкву пойдут…