Дмитрий Дудко - Воины Солнца и Грома

— Абрахас! Абрахас! Ты, чье число — триста шестьдесят пять, всесильный, заключающий в себе время и потому владеющий всем миром — днем и ночью, злом и добром! Явись на зов владеющего полным знанием!

И все увидели, как из вод лимана поднялся призрак: с головой петуха, руками человека и змеями вместо ног, одетый в панцирь и держащий кнут и щит.

— Вызови Змея Глубин, безжалостного, непобедимого, которому назначено разрушить мир! Да обратится его ярость на идущих с востока! Да погибнет все, что должно погибнуть!

Глаза призрака полыхнули тем же кровавым пламенем, и видение исчезло. А впереди корабля море как-то странно заволновалось. И вот уже сквозь сине-зеленую толщу воды проглядывает что-то огромное, длинное, темное. А может, только мерещится? Но по волнению лимана заметно — под водой что-то быстро движется навстречу трем ладьям. На миг из воды выступило черное, скользкое чешуйчатое тело…

А ладьи все ближе — с низкими дощатыми бортами, увешанными красными щитами, с гордо поднятыми драконьими головами на высоких носах. На передней ладье, у мачты, — варвар в красном плаще с золотой застежкой, высокий, с длинными светлыми волосами и густыми вислыми усами. Окинув взглядом одинокую галеру, он что-то зычно крикнул — и две другие ладьи устремились вперед, чтобы обойти римское судно с обоих бортов. Даже призрак с огненными глазами не остановил их, почитающих трусость худшим из грехов, которого не прощают ни боги, ни предки.

Вдруг ладья слева накренилась правым бортом и в следующий миг опрокинулась. И тут же прямо перед носом второй ладьи из воды показалась огромная — длиной в два-три человеческих роста — голова со светящимися желтыми глазами. Открылась пасть, и белые частые зубы впились в горло деревянного дракона. Еще миг — и ладья, увлекаемая чудовищем, скрылась под водой. Вот змей снова вынырнул и, вспенивая воду, ринулся к оставшейся ладье. Изгибы его тела то вздымались из воды, словно горбы верблюда, то снова исчезали. Варвар в плаще махнул рукой, и рой стрел обрушился на змея, — чтобы отлететь от него, будто от скалы.

— Его чешую не пробьет даже стрела из катапульты, — громко, но спокойно произнес Маркиан.

Поравнявшись с судном, змей поднялся из воды на высоту мачты — и бросился на ладью, чтобы обвить ее своим телом и скрыться вместе с ней в глубинах. На поверхности моря остались лишь кричащие и ругающиеся варвары. Вот среди волн мелькнул красный плащ предводителя. А змей уже снова вынырнул — ненасытный и несокрушимый. Предводитель поплыл к нему, загребая одной рукой и держа в другой меч. Клинок обрушился на шею чудовища и… разлетелся на куски, не оставив даже царапины. Огромная лапа змея, когтистая и перепончатая, поднялась из воды, и кости отважного варвара захрустели в могучих когтях. Другие пытались уплыть, но змей настигал и пожирал их с быстротой и аккуратностью цапли, ловящей рыбу.

Солдаты и матросы ликовали, с хохотом указывали пальцами на гибнущих варваров. Отцы города не выражали своих чувств так бурно лишь из нежелания уподобиться кровожадным римлянам. Бормотал молитвы Филарет. Гребцы подавленно молчали. И только дед Малко и Нгуру видели, что творилось с Ратмиром. Лицо молодого анта исказилось от душевной боли, в золотистых волосах выступила седина, сквозь зубы прорывался стон — стон зверя, израненного и связанного. Из-под железных наручников текла кровь — юноша пытался разорвать оковы.

— Главное зрелище впереди, — громко произнес Маркиан. Его презрительная улыбка приобрела оттенок самодовольства.

Неожиданно дракон поплыл к Золотому Мысу. Столпившиеся на берегу жители городка бросились врассыпную. Вспенивая волны, змей вылез на сушу и пополз балкой, защищавшей холм с юга и запада. Желтые плиты песчаника крошились под могучими лапами дракона, голова его показалась с восточной стороны холма, а хвост все еще скрывался в море! Черное кольцо толщиной больше человеческого роста опоясало холм и стало медленно стягиваться. Встревоженные женщины метались, загоняя детей домой, мужчины выбегали из домов с оружием в руках. Испуганно ревела скотина. Вдруг каменная стена, защищавшая городок только с севера, дрогнула и обрушилась. Черный чешуйчатый вал встал из клубов пыли и пополз, подминая ограды, деревья, дома, животных, людей… Пытавшиеся бежать вниз по склону первыми попали в пасть змею. Не обращая внимания на ломающиеся о его чешую стрелы и копья, дракон своей заостренной головой, как тараном, разваливал дома, пробивал своды подвалов — и тут же пожирал прятавшихся там.

Аркесилай, полный ужаса и возмущения, бросился к Маркиану — и не смог произнести ни слова, остановленный властным, безжалостным взглядом гностика. Маркиан стоял, гордо выпрямившись, со скрещенными на груди руками.

— Ничтожества, черви, рабы своей жирной плоти! Я сказал вам все, но страх сделал вас глухими. Вы отважились вызвать Змея — Разрушителя мира, и смеете надеяться, что он уничтожит только ваших врагов? Да, он покончит с флотом варваров, а потом — с кучей нечистот, которую вы зовете «Счастливой» — Ольвией, потом опустошит весь Понт, а может быть — весь мир!

— Мы вызвали конец света! Вот оно, могущество тайного знания! — хохотал, как безумный, Фабриций. Марций Слав схватился за меч.

— Можете убить меня — я всего лишь стану наблюдать это великое зрелище духовными глазами вместо плотских. К тому же, — гностик поиграл рукой с перстнями, — галера останется невидимой для змея, лишь пока я жив.

Фабриций и Сергий; держась за рукояти мечей, стали рядом со своим учителем. Хрипло выругавшись, трибун отступил. А Маркиан продолжал, указывая на Ратмира:

— Вот тот, кто мог вас спасти. В нем кровь змееборцев — героев скифского Зевса. Но я заклял его оковы, и их ничто уже не сможет разрушить.

Марций Слав заскрипел зубами. Ведь этот ант клялся, что его ограбили и продали работорговцу не готы, как тот заверял, а Маркиан с Фабрицием и Сергием! А он, трибун, не поверил: чего только не придумаешь ради свободы…

— Помолимся Зевсу! — воздел дрожащие руки Никомах. — Зевсу, победителю Тифона и гигантов…

— Молитесь, молитесь… Кого же он раньше услышит? Тебя, Никомах, после жертвоприношений читающего Эпикура и прочих безбожников? Или тебя, Филон, покупающего краденые храмовые приношения?

— Уверуйте во Христа! — возвысил голос Филарет. — Уверуйте, и он простит все ваши грехи. Покайтесь же, уразумейте: все мы черви, рабы, прах перед ногами Господа! Сила наша — ничто, мудрость — ничто, лишь страх, страх Божий всемогущ!

— Мы с Никомахом будем молиться Зевсу Спасителю, — решительно сказал Аркесилай. — А вы, Демарат и Филон — Христу. Один из них спасет город.

Дрожащим, срывающимся голосом произносил молитву верховный жрец, вразнобой вторили ему солдаты. Но тверд и уверен был голос проповедника, и рабы один за другим подхватывали псалом.