Пётр Макаров - Часовщик

‑ Гришка‑токарь бает, в жизнь ему на станке ровно короб не вырезать. Было бы круглое что ‑ так сработать можно, а тут, говорит, место закрытое получается, не подберешься [17] Речь идет о задней стенке казенника крепостной пищали или пушки, заряжаемой закладкой зарядной камеры в виде кружки .

‑ А не пробовал образец иной сделать, чтоб на станке токарном все же сполнять? Или сразу печатать?

‑ Так ведь не выходит, точно не отпечатать, а как переделать под станок ‑ сообразить не могу.

‑ Что же товарищам‑то не обратился?

‑ Да говорили уж, только не нашли, как добро сделать.

Нет, идея знатная, мне аж завидно. Зарядная камера‑кружка... какая там кружка ‑ стопка, пищаль‑то ручная ‑ снабжена медным колечком‑обтюратором, и зажимается в коробке клином от фитильного S‑образного рычага. При это еще и устанавливается по углу, за счет бокового выступа. И под ударный кремневый замок эта конструкция переделывается. Проблема в соосности зарядной камеры и ствола. Саму камеру более‑менее точно можно проточить ‑ а вот расточить коробку... изделие‑то не штучное, даже если допустить технологическое отверстие в её торце ‑ всё равно, заводить каждый раз Г‑образный резец. Был бы станочный парк посолидней, и токарь не единственный в Москве ‑ можно было бы попробовать.

‑ Приходи на учебу сегодня, Сергей. Я‑то понял, как сделать, но дороговато выходит, не стрелецкая пищаль ‑ такая боярину впору. Может, вместе все сообразим.

Иван Овчина‑Телепнев‑Оболенский к разговору прислушивался с интересом. Благо вечер уже, дела разобраны, нужным ход дан, а ненужным ‑ тоже ход... в 'отставной сундук'.

‑ Что, розмысл, ужели правду Сережка говорит? Ежели пищальники и далеко и скоро бить смогут ‑ большая подмога войску будет.

‑ Может, Иван Федорович, может. Только работы на один ствол по времени ‑ втрое выходит, да каморы зарядные еще. Их ведь по паре дюжин на одного стрельца надобно, а и моими‑то пищалками еле‑еле московский постоянный полк оснастили. Затянем с перевооружением ‑ толку от пяти сотен‑то московских будет, коли остальные со старыми пищалями выйдут? Ну будет в строю место, к которому близко сразу не подступишься ‑ так остальных выбьют, потом и стрельцов твоих побьют.

‑ Приду сегодня, погляжу, как купно думать будете. Вдруг что дельное выйдет?

‑ Тогда, боярин, скажи уж, когда тебя ждать? Счетная наука тебе ведома, время твое на скуку переводить не хочу.

‑ Ничего, заодно и на стрельцов погляжу ‑ добро ли учатся? Давно не был, догляд же лишним не бывает.

Пищальная школа, позднее ‑ Военно‑Розмысловая часть московской Академии ‑ оружие посерьёзнее пушек. Немного толку с самого совершенного оружия, если войска не умеют его применять. Да и оружия будет немного, если всё в одиночку налаживать и продумывать. Кадры и правда решают всё. Церковь, например, это понимает ‑ на каждом занятии присутствует не меньше семи иноков. Считается, что они особо преданы иосифлянству ‑ но 'бомба' в том, что принятая в школе практика обучения подразумевает обсуждение идей, рассмотрение множества подходов к одному вопросу. Не со всеми, понятно, только с самыми 'размыслистыми' ‑ так ведь за ними особый присмотр и нужен. И 'пастыри', пытаясь понять, что же обсуждают их подопечные, просто вынуждены мыслить в инженерном стиле. А в нем нет авторитетов ‑ есть эффективность конкретного решения по множеству параметров, для каждой конкретной ситуации. Вдобавок, нет и 'костылей мозга', в виде копьютеров и справочников. И каждое решение приходится обсуждать.

Вот рассматривали возможный завод в район Алексина. Так ли мельницу или двигатель расположить, или сяк? Что, в Туле так построили? Но там, где строили ‑ склоны крутые, а у нас? А торговле не помешаем, если плотину через эту конкретную реку построим, может, лучше паровик поставить? А снабжение завода и рудокопов хлебом и лесом?

И приходится думать, рассматривать преимущества и недостатки конкретных готовых решений, варианты новых... Нож острый иосифлянству, с его любовью к подавлению авторитетом. И потихонечку сам стиль мышления меняется у иноков. Критическое отношение к уже сделанному, даже собственноручно, готовность к диалогу ‑ переходят из узкого раздела механики в 'соседние' области.

Были недавно такие интересные товарищи ‑ нестяжатели, они же ‑ заволжские старцы. Отличались стремлением понять суть положений веры. Даже церковные книги иной раз правили, если считали, что находили ошибку. Причем, правили не от балды, а перелопачивая множество других источников на ту же тему, и размышляя над смыслом. Иосиф Волоцкий со товарищи только потому и смог их пересилить в 'министерстве по делам веры', что прогнулся под Василия III, одобрив его развод с Сабуровой, и последующую женитьбу на Елене Глинской. Нестяжатели же уперлись ‑ и проиграли.

Что интересно, борьба нестяжателей и иосифлян ‑ не противостояние 'прогрессивных либералов' и 'замшелой номенклатуры'. И те, и другие были возмущены падением авторитета церкви, морального облика монахов, но подходили к решению по‑разному. Нестяжатели пытались найти 'исконную суть' в многократно переписанных книгах, вернуться к истокам и исходным положениям веры. Вполне естественно, пытаясь отделить зерна от плевел, 'что сказал Спаситель' от 'что написано в книге через тысячу лет после Него', пришли не только к 'трудовому монашеству' с запретами брать вклады в монастыри, но и к необходимости обсуждать результаты размышлений ‑ 'старцы' сидели в разных монастырях, ни о какой синхронности мышления не было и речи.

Позиция же иосифлян ‑ 'давление авторитетом' Церкви и святость старинных книг. Отношение к строгости монашеской жизни ‑ аналогичное нестяжательскому в смысле 'облико морале'. И их обители и лидеры набирали авторитет ‑ тоже 'святой жизнью' и отказом от мирских благ. Вот в отношении имущества Церкви ‑ разногласие с нестяжателями полное. Иосифляне стараются поддерживать 'блистающее величие', нестяжатели ‑ в ущерб им, моральный и интеллектуальный авторитет. Соответственно, для первых отказ от церковных земель ‑ нож острый, а для вторых ‑ отказ от соблазна.

'Победа' иосифлян, обусловленная их прогибом под князя Василия ‑ это ненадолго. Авторитет последователей Нила высок и сейчас, причем далеко не только среди 'черни'. И об экономике забывать нельзя, изъятие церковных земель рано или поздно произойдет.

‑ Жалуется на тебя, Олег, люд московский, что навораживаешь в Туле товар железный, да через лавки свои сбываешь дешево, а кузнецам оттого убыток. И купчишки тоже недовольны, мол, одним товар дешево продаёшь, другим отказываешь. На, читай. ‑ и князь Иван Оболенский, начальник и подельник, протянул мне длиннющую бумагу.