Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

— Да, похоже, вы хорошо его знаете, — сказал Эндрю.

— А вы избавляетесь от дурной жены. Нам обоим неслыханно повезло и надлежит испытывать благодарность: мне — к Кэрол, вам — к Дэвиду. Иначе это тянулось бы еще долгие годы. А то и всю жизнь.

— Не знаю, что теперь делать, — пробормотал он. — Идя к вам, я еще не понимал, до какой степени это серьезно — для него. Я думал, что надо просто подождать — и все само собой рассосется.

Поставив рюмки на столик, Эндрю опустился в кресло. Мадлен встала, подошла к нему и положила свои холодные сухие ладони ему на лоб, примостившись на подлокотнике.

— Бедненький Энди, — прошептала она, — какой удар… Вы теряете не только близкого человека, но и невинность. Я была бы рада вам помочь.

Направляясь к Мадлен, Эндрю думал о том, как будет сочувствовать ей, а она — ему, однако сейчас ему сделалось горько от ощущения ее близости, напомнившей об утрате. Не зная, куда себя деть, он встал и отошел к окну.

— Я плачу по ночам, — призналась Мадлен. — Наверное, женщины счастливее мужчин.

Он повернулся к ней лицом и попросил:

— Скажите что–нибудь еще.

— Что?

— Не имеет значения.

Она печально улыбнулась:

— Да, ни малейшего.

Дэвид уже сидел в баре, облокотившись о стойку, когда появился Эндрю.

— Привет! Тебе как обычно?

Секунду поколебавшись, Эндрю пожал плечами:

— Благодарю.

Перед ним немедленно появилась полная кружка, оставалось только поднести ее к губам. Дэвид ухватился за свою.

— За здоровье и благополучие! — провозгласил он и, поставив кружку на стойку, добавил: — Рад, что ты пришел. По чести говоря, сомневался…

— Во всяком случае, я пришел сюда не из удовольствия тебя видеть.

— А для чего? — спросил Дэвид с улыбочкой.

— Полагаю, нам надо выяснить кое–какие детали.

— Пусть этим занимаются адвокаты. Энди, мне и вправду жаль, что все так вышло. Возможно, тебе трудно в это поверить, но так оно и есть.

— Главное в тебе — даже не беспринципность, а безответственность, — произнес Эндрю с холодной яростью. — Ты не в состоянии понять, что у твоих действий могут быть последствия.

— Как раз в состоянии. Но я считаю, что следует спасать из развалин только то, что еще можно спасти.

— На твоих условиях?

Дэвид пожал плечами:

— На самых лучших, взаимосогласованных условиях.

— Уже несколько недель ты спишь с моей женой и продолжаешь встречаться со мной так, как будто мы остаемся друзьями.

— Никаких «как будто». У меня началось с Кэрол еще тогда, когда я тебя почти не знал — в первый же раз, когда вы пришли к нам пропустить рюмочку. Учти, что я разглядел в ней кое–что такое, чего ты за все время супружеской жизни так и не удосужился распознать.

— Ты очень откровенен насчет своей будущей жены, — с горечью сказал Эндрю.

— Да. Буду откровенен и насчет самого себя. Даже если бы ты тогда уже был моим другом, все вышло бы точно так же.

— Конечно. Ты всегда хватаешь желаемое, не считаясь с законным владельцем.

— Человек — не собственность. Мы вольны в своем выборе, Энди. Я — такой же противник насилия, как и все вокруг.

— Любящие дают друг другу обязательства. А обязательства предполагают ответственность.

— Ты слишком серьезно относишься к людям.

— Думаешь, это плохо?

— Наверное, все зависит от подхода. Когда речь шла о бессмертных душах и об опасности навечно угодить в пекло, приходилось поневоле относиться к самому себе без всяких шуток. Теперь угол зрения изменился.

— Угол зрения — еще не стандарт поведения.

— Но влияет на него. В тот самый момент, когда ты утрачиваешь веру в Ревнивого Бога и в заповеди Моисея, земля скрывается из виду, и каждый становится сам себе штурманом. Вот ты толкуешь об ответственности… Мы ответственны за себя, перед собой — вот и все. Еще за детей, которые могут у нас появиться, но это уже побочная ответственность. Когда интересы детей ставятся на первое место, это причиняет им больше вреда, чем пользы. Уж это–то я хорошо знаю: моя матушка была готова идти ради меня на любые жертвы.

— Ты прямо какой–то выродок, — не сдержался Эндрю.

— Да, причем в обоих смыслах этого слова. Наверное, этим и объяснялась степень ее самопожертвования. А еще я — реалист.

— Извини, не знал, — произнес Эндрю деревянным голосом.

— Я не пытаюсь тебя пристыдить, — усмехнулся Дэвид. — И извиняться тоже не буду. Мальчишки никогда меня не дразнили, а матушка была вполне состоятельной и выдавала себя за молодую вдову. Я находился в неведении, пока не поступил в Оксфорд. Там мне раскрыли глаза, но это не произвело на меня сильного впечатления. Тщательно все взвесив, я пришел к заключению, что в свободном плавании находятся не одни лишь выродки. Это — практика, распространяющаяся на всех.

— Однако существуют кое–какие правила, и некоторые их соблюдают.

— Возможно. Но не найдется и двоих людей, которые следовали бы одному и тому же кодексу. Да и откуда берутся правила? Вряд ли до сих пор сыщется достаточно много легковерных, готовых проглотить идею о скрижалях, сверкающих с горной вершины. Приходится выдумывать собственные правила. Да еще уважать законы страны. Но убери с улиц полицейских — и что получится?

— Кое–кто станет безобразничать. Поэтому остальным, большинству, придется создавать новые полицейские силы.

— Да. Чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. Чтобы мирно спать по ночам. Абстрактное добро здесь ни при чем, Энди.

Ему была присуща откровенность, искренность, оставлявшая собеседника безоружным; в присутствии Дэвида становилось невозможным испытывать к нему антипатию. Он окинул Эндрю почти по–мальчишески невинным взглядом и заявил:

— Мы и дальше будем видеться, правда? И не только ради выяснения практических деталей.

Да, не только ради этого. Дэвид был единственной ниточкой, связывавшей его с Кэрол; порвать с ним означало потерять всякую возможность оставаться в курсе ее дел.

— Мак–Кей снова затеял сегодня утром старый разговор, — сказал Эндрю. — До него дошли слухи, что правительство стало относиться к «Зиме Фрателлини» более серьезно, поэтому он попросил вытянуть что–нибудь из тебя.

Пришлось воспользоваться старым предлогом, о котором уже давно не было речи, но ничего не поделаешь.

— Если наши встречи не прервутся, мне совершенно все равно, какова их причина. Что касается слухов, то, думаю, они исходят от ребят из ведомства энергетики и топливных ресурсов — хотят обезопасить себя от повторения истории 1947 года. Сейчас мы закупаем впрок американский уголь.

— Есть ли что–нибудь новенькое об уменьшении солнечной активности?

— Ничего из ряда вон выходящего. Активность продолжает падать. Американцы рассчитывают получить новую информацию с недавно запущенных спутников.