Евгений Сапронов - Чёрный сокол

– Вот, княже, привел!

– Добро, ступай, – донеслось из комнаты.

– Входи, господине, – кивнул на дверь Пахом, развернулся и оставил Олега одного.

Горчаков решительно переступил порог и оказался в зале, занимавшем весь второй этаж этого крыла. Справа и слева, вдоль стен тянулись лежанки, застеленные медвежьими и лосиными шкурами. По центру помещения, во всю его длину, в одну линию были расставлены массивные дубовые столы, а рядом с ними покрытые пестрыми коврами лавки.

Хозяйственному Олегу сразу стало интересно: "князь купил восточные ковры, а потом на полосы их порезал? Или здесь еще и ковровые дорожки продают?".

В дальнем конце зала наблюдалось небольшое возвышение. На нем тоже стоял стол, только развернутый поперек комнаты. Бревенчатые стены были выкрашены в белый цвет и расписаны красными и желтыми цветами на извилистых стебельках с зелеными листочками. Окошки размером с дверку кухонного стола смотрелись на большой стене как форточки. Они были забраны густыми переплетами, напоминавшими тюремные решетки, и застеклены чем-то непонятным: желтоватым и полупрозрачным. Света в зале хватало, но увидеть, что творится на улице, сквозь такие окна было невозможно.

За столом на возвышении сидели двое: массивный мужчина лет пятидесяти и совсем молодой светловолосый парень. Пред ними стояли серебряные кубки и кувшин. Третий из присутствующих был немного старше Горчакова, он сделал несколько шагов навстречу и остановился.

– Желаю всем здравия! – громко сказал Олег от дверей, шагнул вперед, но вовремя вспомнив главное правило, остановился и пошарил глазами по стенам.

Обнаружив в углу божницу, с сиявшими золотыми окладами иконами, он перекрестился по православному обряду и поклонился.

– Проходи гость дорогой, – усатый богатырь церемонно повел рукой, – расскажи нам, как тебя звать величать и из каких краев ты будешь?

– Зовут меня Олегом Ивановичем, – представился Горчаков, останавливаясь в нескольких шагах перед хозяином, – а прибыл я из страны франков.

– А я Роман Ингваревич князь коломенский. Это, – указал он ладонью, – князь Всеволод Юрьевич. А это, – жест в сторону пожилого, – Еремей Глебович, главный воевода великого князя владимирского Юрия Всеволодовича.

После представлений князь сделал небольшую паузу и продолжил:

– Пахом сказывал, что ты желание имеешь нам о татарах поведать?

– Истинно так, – кивнул Олег.

– Ну что ж, тогда раздевайся, да к нам подсаживайся, – пригласил хозяин терема с легким кивком.

Горчаков слегка наклонил голову в ответ и стал расстегивать пояс. Он обратил внимание что князья и воевода безоружны, но на медвежьих шкурах лежат два меча в ножнах, а третий висит на стене за похожим на трон креслом. Рядом с мечами лежали крытые ярким узорчатым сукном собольи шубы. Глядя на них, Олег порадовался, что не проперся во дворец в крестьянской овчине.

Он подошел лежанкам, положил пояс с оружием, бросил свою куртку рядом с княжескими шубами и начал отстегивать меч.

Горчаков очень вовремя вспомнил еще одно правило: здесь нельзя было ходить распоясанным, даже дома рубаху подвязывали шнурком.

Меч у Олега был полуторный, из-за чего носил он его на "французской подвеске", на которой в шестнадцатом – семнадцатом веках драчливые французские дворяне носили длинные шпаги. Была бы подвеска "германской", как у оружия, лежавшего на шкурах, возникла бы проблема. С такой перевязи ножны не снимаются, поэтому кроме нее обычно носят узкий поясок.

Порадовавшись удачному стечению обстоятельств, Горчаков отстегнул ремешки ножен от колец своего "царского" пояса и снова его надел. Пока он возился, в зал заскочил слуга и поставил на стол четвертый кубок и еще один кувшин.

План беседы Олег продумал заранее. Дельная мысль была у него пока только одна. Но и ее нельзя было высказывать напрямую. Начни он здесь инструкции раздавать, сразу же встанет на дыбы княжеская гордость. К своей идее он собирался подводить собеседников постепенно. Было бы просто замечательно, если бы князья догадались сами. Но в это Горчакову не верилось. Поэтому требовалась подсказка но, не сразу. Сначала, надо было их заинтересовать, завладеть вниманием, а уж потом....

"Ох, тяжко" – вздохнул про себя Олег, направляясь к столу.

В первую очередь от него потребовали назвать источник информации. В ответ на это Горчаков сослался на побывавшего в Монголии родственника. Далее, он не спеша, выложил все, что сумел вспомнить о Чингисхане и монголо-татарах. При этом Олег особо напирал на умение монголов брать города. Он рассказал красивую сказку о мудрых китайских мастерах, придумавших целую кучу разных метательных машин. В изложении Горчакова эти рычажно-пращевые камнеметалки приобрели вид орудий ужасной разрушительной силы.

Олег и сам в этом вопросе "плавал", поскольку больше интересовался средневековой Европой, а не Китаем, поэтому, сообщенные им сведения наполовину основывались на его фантазии. Но это были уже мелочи. В первую очередь ему надо было впечатлить слушателей. Горчаков передал все известные ему подробности о завоевании Китая и Хорезма. Чем дольше он говорил, тем больше мрачнели лица князей. А когда насупившийся воевода начал нервно теребить бороду, Олег мысленно поздравил себя с победой в первом раунде.

– Так что, выходит Коломна не устоит? – спросил о наболевшем Роман Ингваревич.

В ответ Горчаков многозначительно развел руками. Он только что закончил повествование о штурме Ургенча и полагал, что после такого рассказа комментарии излишни.

– Вот скажите мне воеводы, – перешел Олег к заключительной фазе, – если сильное войско осадило город, кто сможет его прогнать?

Еремей Глебович только снисходительно хмыкнул и пожал плечами. Всеволод Юрьевич задумался.

– Другое сильное войско, – ответил с усмешкой Роман Ингваревич.

– А если его нет? – не унимался Горчаков.

– Тогда, только воля божия, – скривился коломенский князь. – Странное ты Олег Иванович спрашиваешь. А сам-то что думаешь?

– А я думаю, – Олег заговорил с расстановкой, всем своим видом показывая, что сейчас слушателям предстоит услышать великое откровение, – что большое войско от города может прогнать голод! Чем больше войско, тем быстрее оно уничтожит все припасы в округе, – Горчаков заговорил быстрее и с напором, не давая никому опомниться. – Татар много, очень много, а коней у них еще больше! А чем в лесах их кормить?

– Так коней в лесу и не кормят, – заметил Еремей Глебович, – татары возьмут сено и зерно у смердов.

– Вот! – поднял палец Олег. – Наши враги рассчитывают на крестьянские запасы! Поэтому они не могут, долго задерживаться на одном месте. Монголы возьмут любой город, если дать им на это время. А мы им его не дадим! – Олег вскочил с лавки и начал копировать жесткий тон маршала Жукова. – Надо, чтобы на тридцать пятьдесят верст вокруг Коломны, Москвы, Владимира и Суздаля не осталось ни единого клочка сена! Ни горсти зерна! Ни пучка соломы! Смердов из деревень выселить! Все что возможно – вывезти! Все что нельзя вывезти – сжечь к едрене фене! Надо лишить татар времени на осаду. Чтобы взять город им нужно всего пять – шесть дней. Без фуража у них этого срока не будет. Татары не умеют воевать в пешем строю. Поэтому они пуще сглазу боятся потерять своих коней. Сразу остановить врага не получится. Сейчас у татар есть кое-какие припасы, поэтому Коломну они возьмут. Но если враги не пополнят свои запасы здесь, самое большее, что они смогут сделать, это дойти до Москвы. Если же и там не найдут фуража, то придется им крепко поразмыслить, стоит ли продолжать поход. Я думаю, что взять Коломну и совершить рывок на Москву монголы еще сумеют, а дальше все! Может, каким-то чудом они и доберутся до Владимира но, не обнаружив в его окрестностях фуража, враги повернут назад, даже не начав осады. Думайте, князья! Сделаете, как я говорю – спасете Владимир, Суздаль и другие города, народу десятки тысяч спасёте!