Алексей Махров - Период полураспада. В ядерном аду

Однако было глупо надеяться, что общий штурм перенесут на завтрашний день. Около полуночи небольшие группки бредунов начали прощупывать оборону, но вскоре выяснили, что автоматизированным огневым точкам не нужен свет для прицельной стрельбы. Они прекрасно обходятся датчиками движения, тепловыми камерами и радиолокационными станциями ближней разведки «Фара-1».

Понеся незначительные потери, бредуны затихли. Паша, пользуясь оперативной паузой, решил наскоро допросить Бабицкого и его любовничка Савицкого-Фалангера. Интересовало лейтенанта одно: успел ли Бабицкий рассказать бредунам о состоянии обороны Электрогорска? Присутствовать на допросе напросились и Панкратовы.

Увидев Скорострела, входящего в камеру, Бабицкий забился в дальний угол. Катя брезгливо поджала губы, а Василий хмуро плюнул на пол.

– Ну что, Андрей Маратович, сам все расскажешь или пару пальцев тебе сломать? – ласково спросил Паша, присаживаясь на краешек скамейки и жестом предлагая Василию встать у двери. – Тебе уже рассказали, кем я был до службы в Красной Армии?

– Да-а-а! – проблеял председатель. Его отвислые щечки побледнели. – Бредуном, вы были бредуном!

– Правильно! – одобрительно улыбнулся Паша. – Значит, ты понимаешь, что никакой моралью я не ограничен, и примерно представляешь, что я с тобой сделаю, если ты откажешься отвечать?

Бабицкий затравленно кивнул.

– Так что ты, сволочь, рассказал диким о плачевном состоянии «Стального кольца»?

– Я-я-я ни-иичего ни-и-и-икому не сказал! – заикаясь, ответил председатель. – Я-я-я и не знал, что «Кольцо» в плачевном состоянии. Знал только, что автоматический режим не работает и массового штурма нам не выдержать.

– Что же ты, придурок, зная об этом, никаких мер не предпринял? – удивился Паша. – Разве у тебя не оставались программисты, которые ставили систему?

– Вначале, сразу после моей… то есть нашей победы над военной хунтой, узурпировавшей власть в городе, это не казалось большой проблемой! Но потом… Они как-то очень быстро передохли… Их и было-то всего человек шесть! – ответил Бабицкий.

– За что же ты так военных называешь? Они же в самые опасные годы, когда здесь не продохнуть было от мародеров, вас всех своей грудью прикрывали!

– Ненавижу! Всех вас, вояк сраных, ненавижу! – завизжал вдруг председатель, вскакивая на ноги и делая пару шагов из своего угла. – Еще до Войны вы меня достали. И гэбня ваша кровавая! Сволочи!

Пашка лениво, не вставая со скамейки, пнул разошедшегося и брызгающего слюной Бабицкого ногой по колену. Раздался резкий хруст, и сустав ненавистника военных принял противоестественную форму – согнулся в обратном направлении. Андрей Маратович, воя от боли, рухнул на пол. Панкратов, посмотрев на председательский спектакль, снова хмуро сплюнул.

– Перестарался, солдатик, как бы эта сука кони не двинула! – ласково пропела Катерина Матвеевна.

– Ну, сдохнет и сдохнет… Кто ему обещал вечную жизнь? – философски пожал плечами «интеллигентный» Паша. – Зато теперь с повестки снимается вопрос «Зачем он довел силы самообороны до нынешнего убожества?».

Прошло минуты три, а Бабицкий продолжал кататься по полу, воя от боли.

– Слышь, толстожопый, в твоем теле еще немало костей и суставов, и их целостность напрямую зависит от честности ответа на следующий вопрос: «С кем конкретно ты, гнида, вел переговоры о сдаче города?» – негромко сказал лейтенант, которому надоели вопли председателя.

– С Борисом Гуриным! Он очень культурный человек, бывший аспирант престижного московского института, я его еще до катастрофы знал! – промычал Бабицкий. – Он дал честное благородное слово, что никто из мирных жителей не пострадает. Он и его люди только возьмут себе несколько тонн продовольствия в качестве уплаты за защиту от Красной Армии!

– Нет, ты натуральный идиот! – констатировал Паша. – И это не оскорбление, это диагноз! Нашел кому верить… У твоего культурного аспиранта кличка – Бритва! Можешь вообразить, как он ее заработал? Впрочем, что еще ждать от такого недоумка, как ты… Пора с тобой кончать…

– Можно я сам? – решительно сказал Вася, доставая из кобуры ПМ. Павел кивнул. Бабицкий обреченно завизжал. Панкратов высадил по своему бывшему начальству весь магазин и продолжал давить на спусковой крючок даже после установки затвора на задержку. Паша, малость оглохший после выстрелов в тесном помещении, аккуратно вынул пистолет из руки ополченца. Катя, приобняв брата за плечи, осторожно вывела парня из камеры в коридор.

– Сам пойдешь или помочь? – спросила девушка.

Панкратов потряс головой:

– Сам пойду! Пистолетик верните! – И, видя колебание лейтенанта, добавил: – Да все уже, все… оклемался я, больше не повторится!

– Пойди водки выпей! – посоветовал Скорострел Василию, возвращая оружие. – И приходи Савицкого допрашивать!

– А его-то о чем спрашивать? – удивился Панкратов, меняя в пистолете магазин. – Как часто он хер у господина председателя сосал? Пристрелить гниду, и дело с концом!

– Ты считаешь, что толку от него и его полицаев при обороне города не будет? – У Пашки еще теплилась надежда поставить под ружье хоть пару сотен человек. Когда на тебя прет несколько тысяч бредунов, у а тебя всего рота, то поневоле будешь рад хоть какому-нибудь подкреплению, пусть и самого низкого качества.

– Толк от банды Фалангера? – рассмеялась Катя. – Если только их на брустверы положить!

– Ну, как скажешь! – хмыкнул Паша и распорядился: – Тогда сами с ними разберитесь. Хоть на брустверы, хоть так где-нибудь прикопайте, но больше я этих засранцев видеть не хочу.

Панкратовы синхронно кивнули и решительно потопали по коридору в сторону камер, где сидели Савицкий с дружками. По пути лейтенант дослал патрон в патронник, а Катя вытащила из кармана гранату. Пашка пожал плечами и пошел по своим делам – до рассвета оставалось еще несколько часов, и нужно было потратить их с пользой.

Уже глубокой ночью где-то в лесу вспыхнула сильная перестрелка и занялся пожар. А через час, когда выстрелы смолкли, а пожар, напротив, усилился, на связь вышел майор Сапожников и сообщил, что его ребята напали на грузовики, перевозящие боеприпасы, и спалили большую их часть.

И до самого утра в разных местах временной стоянки армии генерала Дедова начинались активные перестрелки – разведчики Виссариона не давали бредунам и «подземным» покоя, продолжая десятками выбивать вражеских бойцов.

Подготовка к общему штурму началась сразу после восхода солнца. И сразу стало понятно, что часть информации о состоянии обороны и наиболее опасных участках Бабицкий бредунам успел-таки слить, тварь такая. С западной стороны, где ширина «Стального кольца» была минимальной, всего около двухсот метров, ударил десяток ротных минометов. Стреляли по оборонительной полосе, пытаясь, видимо, таким способом добиться подрыва минного поля и уничтожения огневых точек. В первом случае им ничего не светило – глубина закладки управляемых фугасов варьировалась от одного до двух метров, а вот повредить пару десятков автоматических стрелковых установок бредунам удалось. Ситуация усугублялась тем, что выбранное для штурма место находилось в неглубокой низине и было слегка заболоченным. Именно на этом участке огневые точки пострадали от времени (и влаги) в наибольшем количестве. Можно сказать, что здесь «Стальное кольцо» изрядно проржавело. Потому-то метрах в трехстах за оборонительной полосой лейтенант приказал окопать две БМП и посадил в окопы усиленный крупнокалиберными пулеметами взвод.