Юрий Валин - Львы города Лемберга

Ирка бывала в госпитале каждый день кроме дежурств, сам Женька навещал по возможности - иных посетителей Шведова принципиально не воспринимала. Коваленко дважды пытался наведаться - его вообще встречала истерика безмолвная. Оно и понятно - бинтов и капельниц стесняется человек. Потом как-то заехал Сан Саныч. Говорил со старшиной наедине, о чем, можно догадаться. Оба знали покойного Варварина, и дела тех времен знали. Марина слегка протрезвела, осознала, что жива и работать нужно. Сначала Ирка у нее всякие мелочи аутентичные уточняла, в блокнот записывала. Потом Женька принес ноутбук и потребовал делом заняться. Лежала старшина Шведова, тыкала одним пальцем в клавиатуру, материлась и критиковала планируемые этапы подготовки. Сначала толку от тех неловких замечаний набиралось ноль целых, ноль десятых, потом наработали методику. Телевизор старшина по-прежнему на дух не выносила, но осознала, что и в этом мире своих боевых фронтов хватает, а не сплошь курортно-ташкентские армии бездельничают. Начала вставать, в парк выходить. Колбасило девушку, конечно, да и специфика физического состояния сказывалась. С "плановым ростом рядов младенческого народонаселения" все обстояло благополучно, хотя врачи и удивлялись. Случился и еще кризис нервов, когда все отдельские в командировку отбыли, но Сан Саныч выручил, "на горло" взял...

...Женька, отдуваясь замедлил шаг. Оздоравливающиеся девушки шли навстречу, обе в форме "по-спортивному" - Марина, кстати, к яркости спортивных костюмов относилась нормально - не мини-юбки какие-нибудь, декольтированные. Крепкий она человек, пусть и с предрассудками. Вполне закономерными.

Ирка помчалась "на малый круг", а выполнившие свой долг физкультурники неспешно пошли вдоль пустующих скамеек.

- Ну и как оно вообще? - спросил Женька.

- Вот что вы одно и то же? Не стеклянная, не развалюсь.

- Вежливость требует. Я человек интеллигентный, мне сразу с "ё-моё" начинать не полагается. Я, может, офицер и вообще очки когда-то носил.

Старшина прыснула:

- Я помню. Дурным таким выглядел. А сейчас-то зачем? "Как оно вообще". Прямо спросить не решишься?

- Що за мир? Не девушки, а гвозди какие-то, железнодорожные. Все в лоб, все бронебойно.

- Железнодорожные гвозди называются "костылями". Не подпирай меня, Жека.

- Ладно. Поедешь?

Шведова поправила трикотажную шапочку на остриженной голове, потрогала неочевидный живот:

- Хоть ты не размазывай. Ирка меня уже заела агитацией. Я бы поехала. Мне, может, даже хочется поехать. Но будет ли такой факт естественным? Нужна я ему? Или из жалости ко мне ходит? Если честно?

- Фигня вопрос. Ты человек наш, отдельский. Дите в тебе тоже наше. Мы, как ни крути, все тут родственники. Даже вон Катерина, пусть и в даль несусветную забралась, но вполне наша. И что тут неестественного, если тебя сослуживец и хороший мужик на свидание приглашает?

- Вот так просто?

- Наверное, еще проще, но я же подлиннее сказать люблю. С тонкостями и образностями перевода. А насчет остального даже не комментирую. Ну кто к хорошенькой девушке из жалости цепляется?

- Совсем дурак?

Женька усмехнулся и пожал плечами.

Шведова вздохнула:

- Врешь, конечно, но все равно спасибо.

- Не за что. Куда повезет-то? В кино, небось, не захотела?

- Какое у вас кино?! Одно дерьмище. Валера Кусково посмотреть звал. Там отреставрировано все графское, но вроде музея. Не только для буржуев.

- Хорошее дело. Если сгинет парк, хоть дитю расскажешь...

День был будний, обычный, осенний. У кого-то выдался редкий выходной по службе и этот день стоило провести с хорошим человеком, а кто-то спешил принять душ и отправиться на боевой пост. Война стала иной, бесконечной. Да и вообще всё изменилось. Хотя трудно быть уверенным. Мир ведь всегда менялся, возможно, и жуткая Психа соседствовала с людьми изначально. Просто сейчас она собралась прыгнуть.

Конец