Александр Афанасьев - Нет дороги назад

Тем временем – мы продолжали снабжать кабульское подполье мобильниками, наносить новые точки на карту и по мере сил и возможностей – проверять их. Один раз – мы вовремя остановились: в отмеченной нами точке явно была нелегальная штаб-квартира боевиков. И если бы мы такими силами, какие были у нас, сунулись туда – были бы потери. После короткого, но жаркого спора в припаркованной на одной из улиц Кабула машине – мы решили не сообщать о находке полицейским. Тем самым – мы совершили еще один шаг к тому, чтобы из своих превратиться в чужаков.

У нас исчезала структура подчиненности. Днем она была – а ночью нет. Потому что ночью – мы были еще одной бандой, преследующей свои цели на темных улицах афганской столицы. Бандой – ни больше, ни меньше, и в бандах – нет воинских званий. Но я был к этому готов – а вот Араб и Малек – нет. Они были просто не той породы, готовились не к такой игре. Мне было проще – я долгими годами лгал, сначала воюя на пропитавшихся запахом горелой взрывчатки улицах Белфаста, потом в Североамериканских Соединенных штатах. Но и мне было не по себе. С детства нас учили, что одно из святых понятий – "свои". Свои спасут, свои помогут, свои не оставят в беде. Теперь мы подозревали, что "свои" создали преступную организацию, и попытаются убить нас, как только мы станем для них опасны. Я пытался, как мог поддерживать командный дух и мог только гадать, когда кто-то не выдержит, и когда не выдержу я сам…

Мы находились в небольшой гостинице, расположенной в Восточном Кабуле, но вне крепостных стен Старого города. Этот район застраивался при Короле, в шестидесятые и семидесятые, и потому – больше напоминал районы некоторых африканских и индостанских городов. Здания в основном трехэтажные, хотя встречаются и двухэтажные, на первом этаже обычно дукан или едальня. Деловые здания перемежаются виллами, застройка довольно хаотичная и бессистемная. Улицы грязные – но не такие узкие как в старых городах рассчитанные под грузовой транспорт.

Номер снял Араб по поддельному паспорту, который никуда не приведет. Паспорт был афганским, сам Араб тоже переоделся афганцем. Вообще-то в отеле было что-то вроде пропускного режима – но недалеко был рынок, на котором торговали всем чем угодно, в том числе и травой – муравой: так что к вечеру усатый страж сих дверей был конкретно упоротым. Мы пошлялись по району, тоже переодетые афганцами, побеждали, а с наступлением темноты – проникли в отель и поднялись на последний, третий этаж. У нас было две машины, в том числе одна – с настоящей, зарегистрированной в реестре лицензией таксиста. Это на случай, если придется уходить.

Полночь – застала нас всех троих в угловом номере. Я сидел на кровати, думал тяжкую думу и искал нужное в Интернете под чужим именем – карточку после этого я выброшу и забуду о ней думать. Араб стоял у окна и рассматривал улицу в снятый с винтовки термооптический прицел – он стоил пятьдесят пять тысяч рублей, больше, чем иной дом на этой улице. Малек добросовестно готовился к брифингу – помечал оперативную обстановку, используя в качестве планшета более – менее чистую стену и используя для создания наглядности фотографии, пришпиленные к стене и разноцветные толстые нитки, чтобы указать на связи…

– Довольно ресурс тратить… – сказал я, выходя из Интернета – ей Богу из жалования вычту…

Араб выключил прибор. Шутить не было сил.

– Готов? – спросил он Малька

– Почти.

– Лучше не будет. Вещай.

– Внимание сюда…

На стене – была довольно толково изображена curriculum vitae, промежуточный итог жизни некоего Фархана Ширази, сорока одного года от роду, полукровки, бывшего дукандора – менялы и ныне одного из самых богатых людей в Кабуле…

– Основные связи я разделил на три части – начал Малек – деловые, личные и тайные. Каждая из них обозначена своим цветом – красным, синим и черным. Начнем с красного…

Как и положено богатому человеку, Фархан Ширази вел довольно активную жизнь, курсируя между правительственными учреждениями, банками и зданиями, где размещались всевозможные купеческие гильдии. Он по любому подходил под определение купца первой гильдии, и потому не раз и не два навещал здание Торгово-промышленной палаты Афганистана. Немало времени он проводил и в Арке, дворце, где располагались Кабинет министров и Генерал-губернатор Афганистана. Много времени проводил в Волуси Джирге – это было похвально, некоторые депутаты считали, что с избранием их работа заканчивалась, для них был важен сам статус, а не работа на благо афганского народа. Это были постоянные маршруты. Остальное – банки, страховые, строительные компании – явно "по делам", то есть только тогда, когда нужно и не чаще. Не удалось установить системы.

Второе – частные дела.

Из известных вилл в Кабуле, принадлежащих этому человеку – обитаемыми были две. В них он и ночевал, причем безо всякой системы. Облегчало перемещение между домами этому человеку то, что он никогда не был женат.

Это сразу наводило на размышления. В Афганистане – много неженатых, но это значит только то, что у этого человека нет денег на выкуп за жену. Бороться с этим бесполезно, это местный обычай. Женщина здесь не ценится, в роду ценятся мальчики – будущие мужчины и воины, защитники, женщину же продают как скот. Назначая цену за свою дочь, ее отец не хочет ничего дурного, он просто хочет компенсировать расходы на то, что кормил и растил ее все это время. А поскольку Коран разрешает богатым мужчинам брать себе до четырех жен, а знатные – еще и держат гарем из наложниц – получается, что если у одного мужчины четыре жены, значит – у троих других женщин нет вообще.

Поэтому – в Афганистане процветает содомия, в том числе с детьми. Духовное управление мусульман борется с этим – но пока безуспешно. Этим занимаются все, в том числе священнослужители, ненормальным это не считается. И первое, о чем здесь можно подумать, зная, что человек в сорок два года не женат – именно это.

– Есть сведения о том, был он женат или нет? – спросил я.

– Данных нет – ответил Араб, который собирал установочную информацию. До нашего прихода записей не велось, были "шариатские браки" – то есть такие, о которых знал мулла местной мечети и соседи. Так что отсутствие такой информации тут норма.

– Тогда…

– Одну минутку, я продолжу…

– Хорошо, продолжай.

Среди личного – был Кабул Ротари Клуб, владевший единственным в Афганистане полем для гольфа. Несколько ассоциаций и спортивных обществ, которые он спонсировал. Везде – были фотографии и короткие ролики, которые ни о чем не говорили. Нельзя понять, что человек думает и делает, просто следя за ним.

Теперь тайное.

Тайным – были две вещи.