Михаил Ланцов - Маршал 2

– Да уж, – покачал головой Сталин, – дрова ломать товарищ Рычагов умеет. Он хоть и толковый офицер, но слишком заполошный.

– И еще ему остро не хватает образования, – добавил Шапошников. – Хотя офицер он, безусловно, одаренный и весьма умелый. Самородок, так сказать.

– Требующий огранки, – добавил Берия с улыбкой.

– Так может нам, как старшим товарищам заняться его подготовкой? – Попытался поддержать шутливую, но очень удачную тему Тухачевский.

– Вот вы и берите его под свое крыло, – сказал Сталин. – Вы первый заместитель наркома обороны. Много работаете с оперативной информацией и прекрасно зарекомендовали себя как штабной и командный работник.

– Но я ведь не летчик, – развел руками Тухачевский.

– И это мешает вам совать нос в авиационные дела? Вон, какие бучи на комиссиях устраиваете. И, что удивительно, но не безрезультатные. Я читал отзывы. Конструкторы очень высоко оценивают ваши замечания и прислушиваются к ним, а не отмахиваются, как от глупостей высокопоставленного чиновника. Мы потому вас и направляем на как можно большее количество подобных совещаний.

– Ну что вы, товарищ Сталин? Так небольшие замечания. Тут деталь, там деталь. Не авиатор я, чтобы дельные предложения давать.

– Не прибедняйтесь, – усмехнулся довольный Хозяин. – Вспомните как вы стали грудью на защиту проекта реактивных двигателей, ради которых даже пробили научно-исследовательский институт. Сколько шума было, помните? А месяц назад на мой стол лег отчет об испытаниях первого образца турбовинтового двигателя. Криво и убого, но этот аппарат на стенде отработал сорок часов. А это – колоссальный прорыв. Ни у немцев, ни у англичан по нашим сведениям таких успехов никто не показал. Да и занимаются они традиционными реактивными двигателями. А ведь еще полгода назад злые языки на вас наговаривали всякие небылицы. Но вы не ошиблись. И партия в вас не ошиблась. Да, стендовые испытания показали, что его двигатель – это еще сырая конструкция, но это совсем иное, нежели гадать о принципиальной реальности подобных решений. И это все, благодаря вам. Так что, не нужно прибедняться. – Тухачевский немного потупил взор, выражая легкое стеснение.

– Товарищ Сталин, – помявшись, произнес Тухачевский. – Но ведь для понимания перспективности турбовинтовых двигателей не требуется знать всю специфику использования авиации. Достаточно просто хорошо разбираться в технике. Моей заслуги в этом никакой нет. Я просто помог талантливому человеку работать. На моем месте так бы поступил каждый.

– И тем не менее. – В усы улыбнулся Сталин. – Партия высоко оценила этот успех. Тем более что таких эпизодов за вами числится уже немало. Кроме того, возможно вы сможете просветить товарища Рычагова по поводу того, что такое общевойсковой бой и поможете ему понять бесконечно высокую роль связи. А то до меня неоднократно доходили слухи о том, что он недопонимает и недооценивает значение радио на борту самолетов. Доходило до абсурда, вроде предложений снять радиостанции для облегчения истребителя в бою. Офицер-то он толковый, но местами прямо как ребенок, так и не поднявшийся выше рядового летчика-истребителя.

– Хорошо, товарищ Сталин, – медленно и как-то нерешительно кивнул Тухачевский. – Я возьму над ним шефство. Но дело ведь для меня новое, не освоенное. Самому нужно разобраться, подходы к человеку найти. Он ведь у нас парень не простой – с характером. Да и не педагог я.

– Так и мы поможем, если что выходить не будет, – продолжил легкое юродство Сталин. – Как, товарищ Ворошилов, поможем молодежи?

– Отчего же не помочь? Конечно, поможем, – отозвался Ворошилов, впрочем, без всякого энтузиазма. Что за субчик этот Рычагов он был хорошо наслышан, да и сам некое знакомство имел. Зубная боль, а не человек. Впрочем, не ему доверили его уму-разуму учить, и то хлеб.

– А как мы все это оформим? – Спросил Тухачевский. – Он ведь на Дальнем Востоке, а я тут. В командировку отправим?

– Давайте мы его к вам приставим консультантом по авиационным делам. – Предложи Ворошилов.

– Хорошо. Товарищ Сталин, но мне потребуется помощь других старших офицеров. Нужно будет организовать регулярные штабные игры. Тут нам и моряки, и летчики, и танкисты – все понадобятся.

– И как часто вы хотите организовывать такие учебные военно-штабные игры? – Без малейшего налета заинтересованности спросил нарком ВМФ Смирнов, явно не горящий желанием во всем этом участвовать.

– Как можно чаще. Это ведь позволит не только повысить взаимодействие на уровне родов войск, но и продумать да обсудить сложные ситуации. Пережевать их так сказать, разобрать на детали и добиться понимания у каждого участника такой игры. Да и для оперативного искусства это дело пойдет только на пользу – пусть игровой, а все одно – опыт. Пойдем, так сказать, по суворовским стопам. Он ведь в юности так и учился, изучая и разбирая сражения прошлого и переигрывая их то так, то иначе.

– Я думаю, товарищи, эту инициативу нам стоит поддержать, – обратился Сталин к Смирнову с Ворошиловым. Те молча кивнули, открыто выступить против Сталина Смирнов не мог, а Ворошилову было в целом все одно, главное, чтобы его не доставали. – И еще, товарищ Тухачевский, – продолжил Сталин, – вы нам отрекомендовали Рычагова, вам за него и отвечать. Так что не подведите нас.

– Не подведу, – коротко кивнул, слегка поникший маршал. Высказался на свою голову. Сталин это заметил, но вида не подал. Впрочем, киснуть Тухачевскому не позволил.

– Что вы конкретно предлагаете по Монголии?

– Нам нужно заранее подготовиться к летней кампании следующего года. Для этого в Улан-Удэ я предлагаю к марту следующего года перебросить второй армейский корпус, первую механизированную, одну легкую бомбардировочную, одну легкую штурмовую и две истребительные дивизии. Как вы понимаете, я имею в виду наши лучшие авиационные части и единственную полностью укомплектованную по новым штатам автобронетанковую часть. Это очень важный момент – японцы должны будут встретиться с самыми лучшими нашими бойцами. Чтобы завершить логически эту театральщину предлагаю уже сейчас начать ротацию личного состава, дабы на тех пограничных рубежах были собраны самые толковые пограничники. Да и бойцам всех четырех авиадивизий было бы недурно начать серьезно изучать карту местности, так как там очень непростой рельеф и ориентироваться на нем будет сложно. Кроме того, – сказал после небольшой паузы Тухачевский, – нам потребуется около пяти тысяч грузовых автомобилей и порядка пятисот легких тягачей, чтобы все эти войска можно было оперативно перебросить в долину реки Халхин-Гол.

– Почему Халхин-Гол? – Спросил Кузнецов.