Александр Старшинов - Смерть императора

– Все зависит от тебя… – Адриан пока не торопился буйствовать.

– От меня? – Трибун удивился искренне.

– Разве ты не сказал только что, что готов отправиться в Селевкию?

– Я это говорил?

– Да, только что…

– Ну да. В порт на Оронте.

– А я говорил про Селевкию на Тигре!

Ничего такого Приск не обещал, даже не заикался. Но отрицать даже не пробовал. Подобные фокусы были вполне в духе Адриана. Приск не сомневался, что в случае чего Афраний тут же подтвердит, что трибун на опасную поездку согласился, – и даст в том клятву. С другой стороны – это лучше, чем сложить свою голову на блюде. Хотя он до конца не поверил в могущество этой красотки, но все равно опасаться стоило.

– Что я должен сделать? – выдохнул Приск.

– Неужели ты согласен ехать? – покачал головой Адриан. – Это же опаснейшее путешествие… Смертельное, можно сказать.

– Мне не привыкать.

– Я просто не верю, что ты согласен.

– Я могу отказаться? – с надеждой спросил Приск.

– Разумеется, нет.

«Вот гад…» – Приск не знал даже – злиться ему или рассмеяться.

– И что я должен сделать?

– Добиться, чтобы Пакор открыл римским войскам ворота Селевкии. Станет нашей Селевкия на Тигре – падет грозный Ктесифон. Ты наверняка слышал, что взять штурмом парфянскую крепость практически невозможно.

– И только-то! – фыркнул Приск. – Добыть Селевкию с Ктесифоном.

– А тебе подобное не под силу?

– Пожалуй что нет.

– А ты попробуй…

Это так в духе Адриана – дать невыполнимое задание клиентам, да еще изобразить удивление: а почему ты не можешь исполнить приказ? Слаб? Глуп? Боишься? Как жаль! У меня есть другие, способные куда на большее!

– И когда мне отправляться? – Приск втайне все еще надеялся, что весь разговор – нелепый розыгрыш. И Адриан вот-вот махнет рукой и откажется. Хотя… когда это властитель отказывался от безумного замысла ради здравого смысла? Или здравый смысл существует только у тех, кто получает безумные приказы?

Увы, надеждам не суждено было сбыться.

– Как можно скорее, – решил наместник. – Хотя… – Адриан на миг задумался. – Дело это тонкое, требует подготовки и обдумывания.

– То есть завтра я еще не еду? – усмехнулся Приск.

И на том, как говорится, спасибо.

– Я бы на месте трибуна спросил о финансировании поездки, – подсказал Афраний Декстр.

Адриан кивнул:

– Правильное замечание. Я выдам вексель к моему банкиру – получишь тысячу ауреев на экипировку. И еще тысячу – на дорожные расходы. Отчитываться за траты не надо, если выполнишь все как надо, – пошутил наместник.

Это было щедро.

– Я могу идти? – спросил Приск, забирая из рук наместника вексель.

– Идите оба.

И, уже когда Приск очутился у дверей, вслед донеслось:

– Чем ты так разозлил самую красивую женщину Антиохии?

– Я сказал, что моя жена прекраснее… – отозвался Приск.

Трибун слышал, закрывая дверь, как смеялся наместник.

– Ну и как тебе поручение? – спросил Афраний, когда они уже покинули таблиний Адриана.

Впрочем, говорить, стоя у дворца, было не особенно удобно: по расчищенной и восстановленной дороге вереницей тянулись повозки, везущие дерево, камень, известь для восстановления покоев. Правили им в основном легионеры. Пока армия не отправилась в поход, солдаты вкалывали как колодники на каменоломнях.

– А ты знаешь, я уже начинаю привыкать к заданиям почти невыполнимым, – рассмеялся Приск.

– Я бы тут не стал добавлять «почти», – уточнил Афраний.

– Ага… не буду. Но эти без «почти» невыполнимые распоряжения мне нравятся.

– И ты знаешь, как все исполнить?

– Понятия не имею…

– Поразительно, как Адриан радеет о победах дядюшки… – восхитился Афраний.

Приск не сомневался, что фрументарий фальшивит: оба они давно изучили патрона, и оба знали, что радеет сейчас Адриан не о победах Траяна, а о сохранении его армии. Которая скоро – и даже очень скоро – должна перейти под командование Адриана. Императора без легионов не бывает.

– Да. Поразительно, – буркнул в ответ Приск, всем своим видом давая понять, что обсуждать этот вопрос не станет.

– Что теперь?

– Учитывая, что я почти всю ночь не спал, меня чуть не утопили и меня мутит от усталости, я бы отправился на виллу к Филону и лег спать, – признался трибун.

– Днем?

– Мне без разницы. Но сначала неплохо бы перекусить – паштет, яйца и хорошее вино…

– Согласен. Паштет, яйца, хорошее вино и горячий хлеб… – Афраний глубоко вздохнул, тем самым показывая, что ничто человеческое ему не чуждо, как говорил один из героев Плавта.

Тем временем из дворца вышел Зосим.

– Сейчас Адриан отправится руководить установкой новых ворот на въезде в город. Хотите, чтобы он прихватил вас обоих с собой? – хмуро глядя на военных, спросил вольноотпущенник.

– О нет, – простонал Приск. – Я сдохну, если не посплю час-другой.

– Тогда исчезните оба, – посоветовал Зосим. – Вам, военным, и невдомек, сколько сил мне стоило успокоить эту сумасшедшую бабенку. Она готова была загрызть вас обоих за то, что вы перетряхнули ее тряпки.

– Зосим, мы перед тобою в долгу, – вполне серьезно сказал Афраний.

– Так не забудьте, если что, этот долг вернуть!

Отойдя шагов на десять, трибун и центурион переглянулись:

– Надо же какой грозный… – буркнул Афраний.

– А я приказываю: Антиохия, восстань из руин! Иона восстанет! Это так же точно, как то, что завтра опять взойдет солнце!

Услышав эту фразу, Адриан вздрогнул и обернулся. С высоты коня он видел среди толпы пятачок свободного пространства. Вертлявый смуглый паренек стоял в центре свободного пространства. Именно он и произнес последнюю фразу… голосом Траяна.

– Зосим! – окликнул Адриан вольноотпущенника и спрыгнул с коня – ему не хотелось, чтобы его заметили. Серый плащ, накинутый поверх туники и кожаной лорики, позволил ему слиться с толпой. – Разве этот парень не должен сидеть у нас в карцере?

– Видимо, он выбрался во время землетрясения… А те, кто его охранял, погибли… – отозвался Зосим, мгновенно очутившийся рядом.

– И ты позабыл о нем, – в голосе Адриана тут же послышались гневные нотки. – Забыл, какое место он занимает в моих планах.

– Доминус, я полагал: он погиб. Как многие другие.

– Как видишь, он жив. Ион устраивает ненужные представления… Пора исправить свою ошибку. Живо! – Грозный придушенный рык заставил отпущенника рвануть повод так, что конь сделал свечку.

Справившись наконец со скакуном, Зосим развернул коня и ускакал – за конной стражей наместника.

– … Сейчас я все построю заново, наилучший принцепс! – отвечал тем временем фигляр голосом Адриана. – Я подниму эту колонну сам без крана – так я силен! – Актер изобразил, как будто пыхтит от натуги, пытаясь поднять нечто тяжеленное, и, разумеется, не может это сдвинуть с места.