Алексей Кулаков - Наследник

— Лови!

— Вставай!

— Мне, мне кидайте!..

— Хватай его!!!

Глянув на массовую драку, которую почему-то никто не торопился прекратить, сотник констатировал:

— Обождать придется, окольничий.

— Коль такое дело, обождем. А чего это?.. Ну, что за забава такая, что-то не пойму?

— Государь-наследник придумал недавно. Ручной мяч называется.

— Меч?

Прямо на глазах главного царевичевого стража и воеводы с сыном один из игроков с повязанной на руке белой (когда-то) тряпицей свалил ловкой подсечкой другого, не имевшего оной. И не просто свалил, а еще и сам рухнул сверху — видать, для пущей верности. Впрочем, долго разлеживаться им не дали: подбежавший к парочке третий игрок скинул верхнего пинком в бедро, и тут же схлопотал локтем в шлем от еще одного белоповязочника, а затем… Все четыре подростка как-то разом разбежались, словно бы и не дрались только что.

— Да нет, мяч. Ручной. Хотя дядька Димитрия Ивановича окрестил эту забавку словечком попроще — «Вышибалы».

— Держи!

— В ноги ему!..

— Стенку, стенку стройте!!!

Стоявшие невдалеке от них редкой толпой дядьки-пестуны родовитых бояричей да княжат во всю глотку болели за своих воспитанников, даже и не думая прекращать непотребное действо — а напротив них, разделенные полем, поддерживали старших братьев своими воплями свитские царевича Ивана Ивановича, с ним самим во главе.

— Васька, сзади!..

— Растяпа!

— Да зажимай же ты его!!!

Долговязый белоповязочник помчался с одного конца поля на другой, петляя как заяц, и постоянно уворачиваясь от подножек и любых попыток ухватить его за доспех. Обеими руками прижимая к груди какой-то непонятный сверток, он почти добежал, когда ему все же подсекли ноги.

— Ох ты ж!..

Пролетев примерно с сажень и приземлившись так, что потом наверняка все ребра с правой стороны будут синими, паренек несколько раз перекувыркнулся через голову, тут же вскочил на ноги — но только для того, чтобы «рыбкой» прыгнуть вперед и с размаху ткнуть своей ношей о землю.

— Ура!!!

— У-уу!..

— Адашев, стервь, выслуживается…

Резкий, пронзительный и на диво сильный переливчатый свист словно тугой палкой саданул по ушам невольных зрителей — а юные игроки разом утратили свою резвость и боевой настрой. Впрочем, не все: одну парочку, наскакивающую друг на друга наподобие бойцовских петухов, пришлось срочно разнимать их дядькам.

— Это чего это они?

Пожав плечами, сотник с легкой усмешкой пояснил:

— Кому игра, а кому и кулаки всласть почесать о соперника.

— Соперника?

Как-то неопределенно хмыкнув перед тем, как отойти в сторонку, чернокафтанный страж нехотя обронил:

— Не всех в своей свите Димитрий Иванович привечает.

А тот, о ком он упомянул, отделившись от нестройной толпы подростков, как раз направлялся к ним. Нет, внешне он был почти неотличим о своих сотоварищей по забаве (разве что ростом немного поменьше, но таких как он было еще четверо): блестящий на солнце шлем, на руках толстые перчатки, испачканная и чуть-чуть надорванная повязка на правой руке… Зато неуловимо изменившаяся походка выдавала старшего из царевичей с головой — потому что он не шел, а шествовал, моментально притянув к себе взгляды всех присутствующих.

— Долгие лета тебе, государь-наследник.

Подбежавший к царственному отроку его подручник Салтыков принял на руки шелом и помог ослабить ремешки на перчатках.

— И тебе того же, окольничий.

В повисшей меж ними тишине старший Бутурлин старательно подбирал слова, не зная, с чего начать разговор, младший во все глаза разглядывал непонятный доспех, сам же наследник просто стоял и ждал — молчание его совсем не тяготило.

— Милостью великого государя…

Столь многообещающее начало разговора пришлось оборвать, в виду приближающегося к царственному отроку долговязого паренька — того самого, что так лихо пробороздил жухлую траву своим телом.

— Димитрий Иванович, повелишь объявить всем отдых малый, или на сегодня все?

Царевич чуть наклонил голову, задумавшись, затем поймал взгляд своего нового свитского:

— Как твое имя?

— Богдан.

Получив в спину едва заметный тычок от родителя, подросток чуть запнулся, и догадливо добавил:

— Государь-наследник.

Первенец великого государя едва заметно кивнул, затем развел руки в стороны — и тут же подскочивший к нему Мишка Салтыков принялся сноровисто распускать стягивающие доспех ремешки и застежки. Почти без промедления к сыну оружничего присоединился и долговязый игрок, занявшийся толстенными наручами и поножами.

— Адашев.

Позабыв обо всем, подросток с белой повязкой на предплечье тут же вскочил на ноги, замерев в ожидании.

— Богдан Бутурлин доиграет за меня. Объясни ему правила, помоги с доспехами.

Довольно быстро сменив проваренную в масле толстую кожу на темно-синий бархат кафтана (дольше всего с него снимали даже не сам защитный доспех, а толстый вязаный поддоспешник) десятилетний мальчик поправил шапку, отороченную мехом куницы. Затем звонко щелкнул пальцами правой руки — и, откликаясь на это, стоявший невдалеке служка тут же заспешил к юному властителю с небольшим кубком, полным клюквенного морса.

— Значит, смотри: вот это мяч.

Предмет, который Тарх Адашев показывал сыну окольничего, более всего напоминал маленькую дыньку из знойной Бухары. Только кожаную. Которую, вдобавок, кто-то нещадно резанул вдоль одного из боков, а потом испугался содеянного, и зашил — весьма грубыми стежками.

— Его надо пронести от своего края поля за вон ту черту. Или попасть во-он в те малые воротца. Видишь, на них круг намалеван? Аккурат в него.

— Угу.

Подтянув шнуровку доспеха на спине, Адашев продолжил свои объяснения:

— Те, что с вот такой повязкой, будут тебе всячески помогать, а те, что без нее — мешать всяко. Ну и ты тоже, своим помогай, чужим мешай. Понял?

— Ага.

Слушая, как отвечает сын, Дмитрий Андреевич досадливо покривился: ну что за неуч такой у него вырос, а? Агакает да угукает, бестолочь… В свите же теперь, понимать надо! Эх!.. С другой стороны — всего-то первый день, а уже доспехи (хоть бы и кожаные) самого наследника доверили примерить. Как ни крути, а начало хорошее!

— А мешать как?

— Да как хочешь! Только в голову да в низ живота ногами бить заповедано, в глаза ничем не тыкать, ну и лежачего не трогай… Ежели он без мяча. Запомнил?

Несколько раз сжав-разжав заметно потяжелевшие кулаки и полюбовавшись на бронзовые клепки, красиво поблескивающие на внешней стороне перчаток, Богдан расплылся в довольной улыбке — такая забава ему уже нравилась! А вот отец его вновь скривился, только на сей раз от неожиданного укола боли в боку, чуть дернулся, и — понял, что царственный отрок его только что о чем-то спросил.