Дмитрий Шидловский - Самозванцы

– Не преувеличивайте, Янек, – поморщился Локтаев. – Эксплуататоры так просто свою власть не отдадут. Вот почему мы, социалисты‑революционеры, стоим за то, чтобы сначала свергнуть власть буржуазии. Потом, в ходе революции, ликвидировать частную собственность как основу эксплуатации, а уже потом строить социалистическое общество.

– Конечно, чтобы сравнивать не с чем было. А когда поймете, что никому, кроме вас, социализм не нужен, тут ваше человеколюбие и кончится. Начнете штыками в социализм загонять. Сразу границу закроете, потому что все нормальные люди из вашего рая побегут.

– Янек, социализм победит в ходе мировой революции, которая продлится максимум пять – восемь лет. – Локтаев смотрел на собеседника, как взрослые обычно смотрят на маленьких детей, говорящих несусветную чепуху. – Буржуазных государств не останется вообще.

– Еще как останутся, – возразил Янек. – Не все же свихнутся одновременно.

– Мне очень жаль, что наши с вами разговоры пропадают втуне, – тяжело вздохнул Локтаев. – Целый год я вам толкую про преимущества социализма, но вы никак не хотите меня услышать.

– Да слышу я вас, Василий, прекрасно. Знаете, я даже благодарен вам за ваши рассказы. Я хоть начал понимать, каким образом социализм стал таким популярным. Вы знаете, теоретически все звучит даже убедительно. Вот только практика совсем другая у вас получится.

– Да ладно вам, с вашим будущим, – добродушно усмехнулся Локтаев. – Тоже мне, выдумали. Прямо как Жюль Верн. Оно, конечно, про технические достижения вы складно рассказываете, это да. Может, я бы вам и поверил. Но вот все ваши социальные построения, простите меня, – сущий бред. Ну не может быть в двадцатом веке концлагерей. Не может быть тираний. Это же не Средняя Азия времен Тамерлана. Это просвещенная цивилизация. Конечно, сейчас она запуталась в военном конфликте. Идет самая жестокая из войн, которые когда‑либо знало человечество. Но поверьте, это последние судороги капитализма перед наступлением светлой зари социализма.

– Да идите вы к черту со всеми своими «измами»! Меня интересует только независимость Польши. Вот отделимся мы – и творите в своей России что угодно. Так ведь нет, опять к нам полезете. Все вам своей земли мало.

– Да никто к вам не полезет! – Локтаев тоже начал горячиться. – Просто сам польский пролетариат поднимется и свергнет эксплуататоров.

– Это мы еще поглядим.

Собеседники замолчали. Дискуссия, которая длилась между ними без малого год, совершила новый виток и заглохла ввиду явного нежелания сторон искать согласия друг с другом.

– Холодает. – Локтаев поплотнее закутался в свою студенческую курточку и с завистью посмотрел на толстый свитер, который был надет на Янеке. – Да и на улице уже стемнело. Может, ложиться будем? Завтра чуть свет на охоту.

– Пожалуй, – согласился Янек. – Только я еще разок ружье почищу, а потом уж спать.

Он подкрутил фитиль в керосиновой лампе, висевшей над столом, снял со стены свою двустволку и принялся ее разбирать.

– Везет вам, Янек. – Локтаев, склонив голову набок, рассматривал, как парень любовно чистит свое оружие. – Один дядя вам из Петербурга деньги шлет, продукты, теплые вещи. Другой – то из Лондона ружье, то из Парижа шубу. А у меня только мама в Казани, да и та на один пенсион еле концы с концами сводит.

– Но я же, кажется, всегда делился с вами, Василий, – заметил Янек и тут же озорно подмигнул: – Вот только ружье не просите. Оно мое. К оружию у меня страсть. – Он бросил беглый взгляд на патронташ. – Вон, пять патронов со стальными сердечниками на медведя всегда с собой ношу. Авось хоть завтра встретим хозяина тайги. Очень мне хочется медведя подстрелить.

– Да пожалуйста, я на ружье не претендую. – Локтаев снял со стены свою дешевенькую двустволку и тоже принялся ее чистить. – И за шубу спасибо, что зимой мне одолжили, когда я болел. И деньгами вы мне помогаете. Это я так, про себя заметил.

Несколько минут в комнате слышались только звуки разбираемых ружейных механизмов, но потом Локтаев снова не выдержал:

– Об одном жалею. Вот сидим мы с вами в этой сибирской глуши, и жизнь мимо нас проходит. Люди борются с самодержавием, распространяют нелегальную литературу, организуют стачки против войны. А мы тут и никак не можем повлиять на ход истории.

– Это верно, – согласился Янек. – Только наше время еще придет. Ждать недолго осталось. – Он закончил чистить оружие, резким движением закрыл ружье и хищно улыбнулся, словно ждал, что вот‑вот перед ним предстанет злейший враг, которого можно будет уничтожить выстрелом из этого оружия. – Постреляем еще.

– Ну почему же именно постреляем? – Локтаев тоже закончил чистить оружие и отложил его в сторону. – Почему вы так привязаны к насилию?

– Потому что в отличие от вас я знаю, каким будет двадцатый век.

Дверь избы открылась, и на пороге возник долговязый Федор, сын хозяина соседней избы.

– Янек, выдь‑ка, – прогнусавил он. – Разговор есть.

Янек молча кивнул, повесил свое ружье и патронташ на гвоздь и последовал за Федором.

На улице было темно, и Янек с трудом увидел, как белая рубаха идущего впереди Федора скрылась за углом дома. «Что ему надо от меня?» – раздраженно подумал Янек, проходя за поленницу.

Внезапно ему стало тесно. В слабом свете, пробивающемся из окна, Янек разобрал, что его окружили семеро деревенских парней.

– Чего надо? – Не имея возможности бежать, Янек отступил к стене.

– Послушай, гимназист, – Федор сделал шаг к своей жертве, – сестра‑то моя, Фроська, от тебя брюхата.

«Вот ведь черт, – пронеслось в голове у Янека. – А я думал, что пронесет».

– Так может, и не от меня, – попробовал оправдаться Янек.

– Ах ты, сволочь, думаешь, она со многими гуляет? – Федор рванулся вперед, но его схватили за руки и удержали двое товарищей. – Она сама мне сказала, что от тебя понесла.

– И что с того?

– Что с того?! Позор на всю деревню! Да еще от иноверца! Кто же ее теперь замуж возьмет?

– И ты решил всю деревню об этом позоре известить. – Янек насмешливо обвел глазами собравшихся.

– Да деревня и так узнает. А пока мы с братьями тебя научим, как чужих девок брюхатить.

«Черт, они же здесь все родственники», – пронеслось в голове у Янека.

Но развить эту мысль ему не дали. Вырвавшись из рук товарищей, Федор ринулся на Янека. Инстинктивно тот шагнул вперед и вбок и встретил противника прямым встречным в челюсть. Явно не ожидавший этого Федор со всего маху напоролся на кулак и повалился навзничь.

– Братцы, что же это деется?! – заорал он, схватившись за челюсть. – Нехристи одолевают!

Мгновенно все вокруг пришло в движение. Не дожидаясь новых атак, Янек резко сместился влево и ударил ногой ближайшего парня, тут же рванул вперед и со всей силы двинул кулаком другому.