Дмитрий Шидловский - Самозванцы

– Товарищ Крапивин, – произнес с сильным латышским акцентом подошедший к Вадиму человек в кожанке, – следуйте за мной. Товарищ Ленин примет вас.

– Проходите, батенька, очень вы кстати, – приветствовал Ленин вошедшего Крапивина. Вадиму сразу бросилось в глаза, каким усталым и измотанным был вождь. – Как добрались?

– Тяжко, Владимир Ильич, – ответил ему Крапивин, усаживаясь в кресло. – Думал, что сложнее всего будет на территории, занятой немцами и Юденичем. Но там‑то как раз больших сложностей не возникло. Чудеса начались, когда к нашим выбрался. Первый же красноармейский отряд чуть не поставил меня к стенке. Придрались к моей офицерской форме. Насилу уговорил их командира доставить меня в штаб и связаться с Москвой. А так бы пристрелили к чертовой матери за одну офицерскую шинель.

– Это бывает, – сочувственно покачал головой Ленин. – Издержки гражданской войны.

– Да, а уж как поездами в Москву пробирался – это ни в сказке сказать ни пером описать. Таких побоищ за взятие вагонов на каждой станции я и во время Брусиловского прорыва не видывал. Будто вся Россия куда‑то двинулась. Все с мешками, все едут что‑то обменивать, выторговывать.

– Да, мешочники – это проблема, с которой мы активно боремся. Но мелкобуржуазная масса чрезвычайно многочисленна и активна

– Да какие они буржуи?! – фыркнул Крапивин. – Так, крестьяне все больше. В деревне‑то промышленных товаров не хватает, а города голодают. Вот они и крутятся в меру сил. Частная инициатива. Можно ли их осуждать? Они же, почитай, просто выживают.

– Подобная частная инициатива ежеминутно и ежечасно возрождает капитализм, – оживился Ленин. – И осуждать спекулянтов и хапуг не только можно, но и необходимо. Более того, необходимо бороться с ними самым решительным образом, вплоть до расстрелов.

– Да уж, решительности я насмотрелся. Деревни, через которые шел, начисто разграблены. Продотряды лютуют. Хлеб отбирают почти подчистую. Любого, кто пытается оказывать сопротивление, уничтожают на месте.

– И правильно. Мы приняли решение о продразверстке как первый шаг к коммунистическому распределению материальных благ. Конечно, это пока мера предварительная, грубая, но на данный момент совершенно необходимая. Положение архисложное. Мировая революция затягивается. Европейский пролетариат обманут своей буржуазией и по‑прежнему участвует в империалистической войне, вместо того чтобы повернуть штыки против своих эксплуататоров, мы практически в одиночку вынуждены бороться с мировой буржуазией. В этих условиях совершенно необходима крайняя концентрация всех сил. Конечно, социализм – это добрая воля трудящихся. Однако на нынешнем этапе мы вынуждены прибегать к насилию по отношению к кулацким элементам.

– Насколько я понимаю, с точки зрения продотрядовцев, кулак – это любой, у кого хлеба чуть больше, чем нужно для жизни впроголодь. То есть любой работящий мужик. Комитеты бедноты – это сборища пьяниц и бездельников, которые помогают продотрядам просто из зависти к более трудолюбивым соседям.

– Ах, как вы ошибаетесь, Вадим! – цокнул языком Ленин. – Поймите, различие между пролетарской и мелкобуржуазной средой не в наличии или отсутствии материальных благ, а в отношении к средствам производства. Наша опора в деревне – это сельская беднота. Именно она наиболее восприимчива к идеям общественной собственности. А вот вставший на дыбы и закусивший удила мелкий собственник, будь он даже крестьянином, работающим на земле, еще долго будет оказывать нам сопротивление. И его выступления не менее опасны для пролетарской революции, чем мятеж белых генералов.

«Да он же знает все! – подумал вдруг Вадим. – Я‑то, дурак, думал про перегибы на местах. А источник и вдохновитель всего этого кошмара – вот он, оказывается. Весь тот беспредел, который творится в стране, целенаправленно организован этим человеком. Ради реализации своих прожектов он готов уничтожить миллионы людей, сломать бесчисленное количество жизней. Господи, да кому же я служил? Зачем я помешал Сергею остановить этого монстра? Будет ли мне прощение?»

– Но зачем такие жестокости со священниками? – спросил он наконец. – Они же не стреляют в нас из‑за угла. Но то, что я видел… Разоренные монастыри, разграбленные храмы. Попов не просто расстреливают, их истребляют самыми жестокими методами, издеваясь и оплевывая. Мне рассказывали, что в Новгороде одному попу публично вспороли живот и затолкнули туда поросенка. А священник при этом был еще жив.

– Да, они не стреляют в нас из‑за угла. Они хуже. Они одурманивают сознание народа своими россказнями о Боге. Религия – это средство, созданное эксплуататорскими классами для запугивания и подавления трудящихся масс. В этом главная задача священнослужителей. Поэтому, если мы только хотим надолго удержаться у власти, мы должны преподать этой публике настоящий урок. Не останавливаясь ни перед чем.

– Но расстрелы!

– Идет война, батенька! – вскрикнул Ленин. Он вскочил с места и нервно заходил по кабинету. – Это классовая борьба в своей высшей форме. И церковь в этой борьбе является мощнейшим оружием буржуазии. Именно сейчас решается: мы или они. Ради счастья всего человечества, ради нового мира мы не можем останавливаться перед уничтожением горстки попов. Более того, мы должны нанести им такой удар, чтобы они и думать забыли о сопротивлении победившему пролетариату.

– Да, наверное, вы правы, Владимир Ильич, – согласился Крапивин. – Очевидно, я просто не готов ко всем жестокостям классовой борьбы.

– Привыкайте, батенька. – Ленин снова опустился в кресло. – Лет через двадцать – тридцать таких, как вы, и вовсе не останется. Все эти сантименты, выдуманные буржуазией, уйдут в прошлое. Человек нового мира будет гуманен в высшем смысле этого слова. Он не будет останавливаться перед уничтожением сотен и тысяч элементов, мешающих мировому прогрессу и движению человечества к счастью. И вы, если хотите стать человеком нового мира, привыкайте к логике классовой борьбы.

«Боюсь, что я уже не хочу становиться человеком вашего нового мира», – подумал Крапивин.

– Извините, Владимир Ильич, кажется, мы отвлеклись, – произнес он вслух. – Вы говорили, что я вам нужен.

– Да, Вадим. Как я вам говорил, положение архисложное. Контрреволюция стягивает силы. На Дальнем Востоке белые части рвутся к Уралу. Контрреволюционное офицерство со всей России собирается на юге. Пять дней назад пал Екатеринодар. Правда, при штурме погиб генерал Корнилов, но в корне обстановку это не меняет. В таких условиях нам нужны военные специалисты. Такие, как вы. Народ в своей массе нас поддерживает, но белые части подготовлены и обучены несравненно лучше. Поэтому мы хотим, чтобы вы со всей энергией взялись за подготовку новой Красной армии. Готовы ли вы к этой работе?