Дмитрий Шидловский - Самозванцы

– Да как сказать. Ленин, положим, для меня загадка. Кажется, он искренне верит, что ведет человечество к мировой революции, которая осчастливит всех. При этом он готов нагромоздить горы трупов.

– Ничего необычного. Многие готовы убивать ради своих идей. Ты сам был на этом пути, только порог количества пролитой крови у тебя оказался значительно ниже, чем у Ульянова. Ты просто не выдержал всей этой мясорубки. Вот, собственно, почему я не переношу великих идеологов. За их красивыми словами обычно стоят очень неприятные ребята – палачи. Ну а реальную отдачу получает все тот же узкий круг лиц с корыстными интересами. Все возвращается на круги своя.

– Но неужели не бывает в политике честных людей?

– Случаются. Но их очень быстро выгоняют или убивают. Они работают ради других, а их противники заботятся только о себе и о своей власти. Так что честный человек может удержаться только в период великих потрясений, когда остальным просто боязно лезть наверх.

– Печально.

– Увы. Но мы отвлеклись. В политике ты, кажется, разочарован. Что планируешь делать?

– Да есть кое‑какие соображения. А ты зачем меня видеть хотел?

– Только сказать, что если ты захочешь, то можешь покинуть этот мир. За последнее время мы открыли еще несколько миров, как идентичных нашему, так и отличающихся очень значительно. Я сам подобрал для себя одну очень симпатичную реальность. Мы проведем тебя в любой, который тебе понравится.

– Нет, я еще здесь долги не отдал.

– Логично. Так что планируешь делать?

– Знаешь, есть одна семья, которая поручила свою охрану мне. Я тогда не смог ее спасти. А теперь вот подумалось, если страну спасти не могу, так, может, хоть одну семью выручу.

– Что же, задача достойная. Помощь нужна?

– Но ты же не вмешиваешься.

– Я не вмешиваюсь в политику. Я не готов убивать за то, чтобы вместо коричневых концлагерей землю покрывали красные, а вместо красных – белые. Участвовать в спасении людей я готов всегда.

– Но ты понял, про кого я говорю?

– Разумеется.

– Вообще‑то я планировал перебежать к белым сразу после прибытия на фронт и сколотить там боевую группу из самых толковых офицеров.

– Белые разочарованы в Николае. Он ведь для них политическая фигура, а не человек. С глаз долой – из сердца вон. Более того, для белой армии он фигура нежелательная. Слишком разномастное это формирование. Выйди он к белым, у Колчака с Деникиным сразу начнутся большие проблемы. Если они поддержат Николая, то их покинут все сторонники Учредительного собрания и либеральных реформ. Если они не примут царскую чету, то лишатся монархически настроенного офицерства. Так что подарочек‑то с сюрпризом будет.

– Не станут же они их убивать.

– Не станут, разумеется. Но если ты переведешь к белым Николая и его семью, то, как ни странно, сделаешь большой подарок красным. Это приведет к расколу белого движения.

– Почему же в нашем мире коммунисты расстреляли царскую семью?

– Из‑за неадекватной оценки ситуации. В пылу сражения весь мир черно‑белый. Наши – не наши, свои – чужие. Кто не с нами, тот против нас, и так далее.

– Но я же хочу просто спасти людей. Детей хочу спасти. Плевать мне на все эти политические игры.

– Ну так спасай.

– Я планировал собрать для этого небольшую группу офицеров‑монархистов.

– Положим, ты их наберешь. Но зачем такие хлопоты? Может, я заменю тебе этот отряд?

– Ты можешь заменить целый полк, если не дивизию. Но если все, что ты сказал о белых, правда… Что мы будем делать, когда освободим их?

– Об этом предоставь позаботиться мне. Что, если мы отправимся прямо сейчас?

– Пожалуй. Но может, лучше выехать с нашей бригадой и отколоться от нее в пути? Так будет легче проделать часть маршрута. Я включу тебя в состав бригады.

– Теоретически – да. Но, во‑первых, я не вынесу общества твоего Рачковского. От него, кажется, очень воняет луком. И потом, противно видеть рядом с собой человека, который все время думает, что искусно обманывает тебя. А во‑вторых, здешние портье давно уже являются осведомителями ЧК. Тот факт, что ты навещал американского бизнесмена, никак не пойдет тебе на пользу. Послезавтра ты можешь оказаться в подвалах Лубянки, а не в вагоне поезда.

– Черт, я об этом не подумал, – выругался Крапивин.

– Алкоголь затмевает разум, – развел руками Басов. – Пожалуй…

– Слушай, а может, есть возможность переместиться в другой мир? Б каком‑нибудь восемьдесят втором году сядем на поезд Москва – Свердловск и поедем со всеми удобствами. Как раньше.

– Не стоит, – покачал головой Басов. – Во‑первых, тебе будет полезно проехать по стране именно в восемнадцатом. Это должно завершить твою подготовку. Во‑вторых, в восемнадцатом нам будет значительно проще провезти вот это.

Он поднялся, открыл большой платяной шкаф и вытащил оттуда несколько тяжелых чемоданов. Крапивин изумленно вытаращил глаза, когда его приятель извлек из первого чемодана два разобранных автомата и два двадцатизарядных пистолета Стечкина с полным боекомплектом.

– Откуда это? – выдохнул Крапивин, дрожащими руками поднимая знакомое до боли оружие.

– Это мы с Алексеевым подобрали на месте гибели отряда «Гранат» в тысяча шестьсот втором году. – Басов распаковал оставшиеся чемоданы, и на диван легли два тяжелых армейских бронежилета, два шлема и два комплекта обмундирования российского спецназа начала двадцать первого века. – Ты же сам рассказал мне тогда, где они должны находиться. А для того, чтобы больших препятствий нам в дороге не чинили, я изготовил несколько мандатов за подписью Ульянова‑Ленина. В них сказано, что товарищи Басов и Крапивин направляются Советом народных комиссаров в Екатеринбург с особым заданием. Соответствующие образцы я скопировал в архиве Ленина еще в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Ну и соответствующие костюмы я тоже приготовил.

Басов открыл другой шкаф, извлек из него чекистскую кожанку, косоворотку, галифе, сапоги и принялся неспешно переодеваться.

– С этим мы горы свернем. – Крапивин любовно собирал знакомое оружие. – Значит, уходим. Вот ведь смешно, только что стал комбригом. Считай, генеральское звание. И в прошлый раз, считай, генералом был, когда саблю в сердце получил. А не получил бы, так заговорщики бы прикончили. Не любят меня генеральские должности.

– Это ты их не любишь, – усмехнулся Басов. – Ты – честный вояка. Быть генералом – это политика. А про политику мы с тобой уже все обсудили.

– Погоди, – спохватился Крапивин. – А о какой подготовке ты говорил?

– А разве я говорил о подготовке? – изумленно посмотрел на него Басов.

– Ты говорил, что мне надо проехать по стране, потому что это будет завершением моей подготовки.