Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

Джамаль испустил протяжный тоскливый вздох.

— Вот! — Рука его протянулась к экранам. — Хочу туда, генацвале! Туда! Чтоб кони… чтоб женщины… чтоб битвы и шашки наголо… Хочу! Вай, как хочу!

Полные губы Сарагосы сложились в ядовитую усмешку.

— Ну, ты и тип! В газете прописать — не поверят! За аномальное явление сочтут! Видишь ли, дорогой, это лишь в кино все так красиво. А на деле… — Он многозначительно подмигнул Кириллу, но тот, глядя на экран, смолчал. — На деле снимут скальп или получишь стрелу в одно место, и что тогда? Ни сесть, ни лечь… Прощай, кони, прощай, бабы… Ты-то, генацвале, не этот… как его… не Шварценеггер!

— Я — княз! — Джамаль гордо выпрямился. — Я, если хочешь знать, потомок самого Георгия Саакадзе! О! Георгий! — Он погрозил Сарагосе пальцем. — Это тебе не Карл Маркс, не Черчилль! Ты знаешь про них, твой эх-перд знает про них, а я знаю про Георгия! И про свой род! Мы — картлийцы, воины!

— Были воины, да все вышли, — с нехорошей усмешкой сказал Сарагоса. — Остались одни торговцы помидорами…

— Нехорошо говоришь, дорогой, вай, нехорошо! Обижаешь! И у торговца может быть отважная душа… у настоящего торговца, который ищет настоящий товар! Торговцу в таком деле без смелости никак нельзя… Так что ты меня стрелами и скалпами своими не пугай! Не на того напал, клянусь памятью матери!

Тут Сарагоса свирепо уставился на Кирилла, и тот вдруг сообразил, что репликой насчет девок не отделается. Взор начальника недвусмысленно намекал: что сидишь, парень? Тебя сюда привели не телевизор глядеть и не пить вино! Давай работай!

Откашлявшись, Кирилл задумчиво произнес:

— Копали мы однажды курган…

— Вах! — восхитился Джамаль. — Курган! Это где же?

— В приазовских степях. И был там похоронен скифский вождь, старец лет семидесяти. А при нем кони, оружие, жены и рабы. Молодые парни да мужчины, которым еще топтать да топтать землю… Но, по обычаю, их закопали вместе со старым вождем. Живыми! — добавил Кирилл для устрашения.

— Вай! — Склонив голову набок, Джамаль уставился на эксперта недоверчивым взглядом. — А скажи, откуда тебе знать, что рабы и жены были молодые, а вождь — старый? Может, он сам шепнул, а?

— Он помер две с гаком тысячи лет назад! — отрезал Кирилл. — А примерный возраст легко установить — по зубам, по виду суставов. Так что вождь был в самом деле старый, а уложили в его могилу сотню молодых!

— Ну, ладно, ладно! — Джамаль махнул рукой. — Не кипятись, дорогой! Я верю… Вах! Только к чему ты мне это рассказываешь?

— К тому, что в древние времена всякий чужак становился рабом. И это реальность, а не сказки! — Кирилл кивнул в сторону экранов, краешком глаза уловив, что Сарагоса одобрительно поигрывает бровями. — Хотите туда попасть? Ну, вольному воля, спасенному рай… Может, и обойдется без стрелы в промежность, но уж каменоломня или галеры обеспечены! На месяц или на два… сколько вы там захотите повеселиться…

— И ты меня пугаешь, генацвале! Вай, такой парень! Кра-а-сивый, смелый, сильный! Ну, пусть эх-перд… так эх-перд — это ж до могилы, а молодость раньше пройдет! Погляди на меня, дорогой… внимательно погляди… моя молодость — вах! Улетает! И твоя улетит… Будешь сидеть эх-пердом на горшке и вспоминать, куда мог отправиться, да не отправился… — Джамаль посмотрел на экраны, где Шварценеггер свежевал жуткую рогатую тварь, а Терлески бился насмерть с огромной амазонкой, похожей на ожившую статую богини Кали. Глаза его вдруг налились тоской, и, поворотившись к Кириллу, он спросил: — А ты-то сам… ты… хочешь туда?

Кирилл резко вздернул голову. Слова Джамаля словно бы прорвали некий барьер, кокон, отделявший реальность от сказки. Дом, город, Земля, родители, команда «Зет», Сарагоса — все, все это будничное и повседневное осталось по одну сторону, по другую же бушевало море, вздымались горные пики, расстилались леса и степи и скакали в их просторах всадницы на горячих конях. Он понимал, что в мире том смерть ходит за спиной, но не боялся ее: томительный звон колоколов Хараны, пророчивших беду, не стучал в висках похоронным грохотом. Значит, все будет хорошо… настолько хорошо, насколько возможно.

Он поднял взгляд на лицо Джамаля и, неслышно шевеля губами, повторил: «А ты-то сам хочешь туда?»

— Хочу! — вдруг вырвалось у него — раньше, чем он понял, что несет. Со стороны Сарагосы послышалось возмущенное фырканье. «Выгонит он меня, — подумал Кирилл, — как пить дать выгонит! И будет прав, клянусь святым Хараной-хранителем и пятым ребром шайкала! Недаром набрал этих сорокалетних… которые сначала думают, а потом стреляют…»

Наступило молчание. Потом Джамаль торжествующе рассмеялся.

— Вай, Нилыч, хорошего ты мне парня привел! Честного! И в жилах у него кровь, а не собачья моча! Мы с ним…

— Не с ним, — угрюмо буркнул Сарагоса. — Хочешь лезть к черту на рога, давай… Но проводника получишь поопытней. Скажем, Сентября или Самурая…

— Хочу этого! — Джамаль царственным жестом указал на Кирилла. — Хочу и плачу! С Сентябрем твоим я ходил? Ходил! С Самураем этим узкоглазым ходил? Ходил! Скучные парни, дорогой! А этот… — он покосился в сторону Кирилла, — этот мне по сердцу… Глаза цвета сирени, губы как мак… Вай, хорош! Красавец! Опять же — эх-перд! Люблю таких!

Он вдруг начал кружить около Кирилла, пожирая его взглядом и сладко причмокивая — не то в шутку, не то всерьез.

— Но-но! — на всякий случай строго произнес Сарагоса. — Только без этих ваших штучек, кацо! Мы «голубым» товар не поставляем! А начнешь рукоблудить, учти: этот парень рубли пальцами ломает. Настоящие рубли, юбилейные, советской чеканки! Понял, э?

Джамаль оскорбился.

— Ты за кого меня принял, дорогой? Или я не мужчина? Не выгляжу мужчиной, не похож, да? Ты думал, я гнусный развратник? Хожу по баням, гляжу, кто наклонится за мылом? Ты думал, мне баб не хватает, да?

— Ничего я не думал. — Густые брови Сарагосы сошлись на переносице. — Я предупредил; остальное — дело твое. Прости, если что не так.

Джамаль царственно повел рукой — видимо, в знак того, что извинения приняты. Затем он опустился на оттоманку напротив Кирилла, подпер голову руками и сокрушенно произнес:

— А ты ведь прав, Нилыч, прав, дорогой… Вай, как прав! Баб мне и в самом деле не хватает… не потому, что к мужикам тянет, клянусь мамой! Просто бабы измельчали… Попробуй закопать ее в мужнюю могилу… как у того вождя… Вопль подымет, дорогого покойника разбудит! Ой, не хватает мне баб, не хватает… таких вот…

Он повернулся к экрану, где принц воров, замирившийся с амазонками, вел их на штурм вражеской цитадели. Резня была в самом разгаре: свистели стрелы, грохотали барабаны, трещали черепа. Амазонки одолевали.

— Дьявол с тобой! — сказал Сарагоса. — Дьявол с вами обоими, кретины! — Он посмотрел на панораму просторной степи, на Шварценеггера, потрясавшего окровавленным мечом, и на Терлески — у того клинок был поменьше, но крови на нем тоже хватало. — Так куда же ты хочешь, финансист-романтик? Туда, туда или сюда? — Взгляд Сарагосы поочередно скользнул по всем трем экранам.