Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

Существовали и другие проблемы, обрушившиеся на него в первый же месяц после демобилизации. Он внезапно обнаружил, что отвык от родителей: заботливость матери раздражала, метания отца вгоняли в тоску. Оба они были типичными интеллигентами, растерянно плутавшими в руинах постсоветской эпохи; они не умели зарабатывать и — что самое ужасное! — не стремились к этому. Два человеческих существа, дрейфующих в бурном и неласковом море смутных времен… Разумеется, Кирилл любил их, но жить хотелось одному.

Сарагоса протопал через приемную, где за изящной финской конторкой восседала при компьютере и телефонах изящная секретарша Элечка, и отворил дверь в свой кабинет. Они вошли; шеф кивнул Кириллу на диван и, словно продолжая прерванный разговор, изрек:

— Немалые деньги, немалые и хлопоты. Причем не только с нашим финансистом.

Кирилл удивленно воззрился на шефа.

— Разве с нами еще кто-нибудь пойдет?

— Я не это имел в виду. — Сарагоса вытащил из кармана трубку — на сей раз небольшую, плоскую, похожую на лезвие кинжала — и привычными движениями начал уминать табак. — Понимаешь, окажешься ты в новых местах… мало ли что увидишь интересного, э? Так запоминай, запоминай… не ленись… — Он прикурил и, прикрыв глаза, затянулся с видимым наслаждением.

— Нельзя ли поконкретнее? — спросил Кирилл.

— Можно и поконкретнее.

Сарагоса склонился к своему огромному сейфу, что-то нашаривая на фуди; письменный стол заслонял его, и проследить за всеми его манипуляциями не удавалось. Нижняя дверца сейфа звонко щелкнула, шеф засунул руку в глубины стального шкафа, потом выпрямился и перебросил Кириллу большой пакет, плотно набитый фотоснимками.

На них были запечатлены развалины какого-то поселения — остатки высоких стен с треугольными и звездчатыми отверстиями, занесенными красноватым песком, перекошенные ребристые шпили из блестящего металла, спиральные пандусы, треснувшие и осевшие на землю, выложенная каменными плитами мостовая — по периметру каждой плиты торчали тугие валики мха с крохотными розовыми цветами. На одной из фотографий Кирилл разглядел невысокие колонны, тянувшиеся ровной шеренгой в пустыню; каждую сверху прикрывала выпуклая крышка, превращая ее в некое подобие гриба. На следующем снимке крышка на первой из колонн была откинута и рядом, лихо подбоченившись, стоял Серж Никитин, он же — инструктор-проводник по кличке Сингапур. Вылитый Джеймс Бонд! Осанка льва, уверенность во взоре, на губах чуть насмешливая улыбка, у пояса нож и пистолет, над плечом торчит ствол «шершня»… Но взгляд Кирилла лишь скользнул по лицу счастливца, открывшего чудесный город. Простиравшаяся за ним панорама казалась гораздо интересней.

От поселения, запечатленного на снимках, веяло неимоверной древностью. Какое-то шестое чувство подсказывало Кириллу, что тут речь идет не о тысячелетиях, а об иных сроках, сравнимых с жизненным циклом звезд или самой Галактики; чудилось, что ветры времен миллионы лет играют и звенят среди этих руин, то засыпая их песком, то нежно сдувая красноватую пыль с камня и металла. Странный город, однако, не производил впечатления гигантского могильника, быть может, потому, что над ним сияло фиолетовое небо и среди развалин тут и там высились деревья с плоскими, похожими на продавленные зонты кронами.

Стараясь унять дрожь в руках, Кирилл еще раз просмотрел снимки и поднял взгляд на Сарагосу.

— Что это, Пал Нилыч?

— Фэнтриэл Эгонда… Некое место, с которым пожелал ознакомиться один наш клиент… человек с изрядной фантазией, должен заметить. Там нашлись любопытные штучки — не на поверхности, а внизу, в подземных камерах, и Сингапур притащил, что смог. Ну, и ты не зевай. Интересные находки оплачиваются особо.

Бережно собрав фотографии, Кирилл засунул их в пакет и вернул шефу. Эти снимки будто обжигали пальцы. Загадочный город вставал перед ним в древнем своем великолепии, тянулся к фиолетовым небесам сверкающими остриями шпилей, оттеснял пустыню стенами домов, ширился и рос, закрывая горизонты.

Сарагоса, спокойно попыхивая трубкой, сказал:

— В общем, приглядывайся и принюхивайся, парень, но не забывай, где торчат ближайшие кусты. Это, — он похлопал по пакету со снимками, — безлюдный мир, а значит, безопасный. Но у твоего сна совсем другие сюжеты… Шашки наголо, как сказал наш финансист. А шашка, знаешь ли, пренеприятная вещь, когда подбирается к твоей шее.

— Вернемся без потерь, Пал Нилыч. — Кирилл потер висок, соображая, не покажут ли ему еще что-нибудь — нижнее сейфовое отделение под экраном «Ланда» выглядело очень вместительным, и снимков там могла оказаться не одна тысяча. — Вернемся без потерь, — повторил он, — я знаю.

— Х-м-м… Это откуда ж такая уверенность?

— Харана шепнул. Точнее, смолчал насчет неприятностей.

— Харана?

«Ну, сейчас я тебе выложу, — подумал Кирилл. — Не один Доктор умеет морочить голову!»

Загадочно усмехнувшись, он произнес нараспев, словно читая заклинание:

— A'xap а'на ритайра ден кро. A'xap а'на… Харана!

Сарагоса выпустил клуб сизого дыма.

— Это на скифском, парень? Так я скифского не понимаю.

— Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом, — перевел Кирилл. — Речение индейцев экрива, из Амазонии… так, во всяком случае, утверждал мой комбат.

— И что сие значит? — В карих глазах Сарагосы мелькнуло любопытство.

— Некоторые люди умеют предчувствовать неприятности… серьезные неприятности, я хочу сказать. Звенит в висках, замирает сердце, давит… давит вот здесь. — Кирилл коснулся лба. — Индейцы в таких случаях говорили: «Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом». В смысле: рука судьбы занесена. Чтобы отвести ее, надо изменить жизнь. Резко изменить! Понимаете?

Шеф вдруг подобрался в своем кресле, закаменел, прожигая Кирилла взглядом; лицо его покраснело, на скулах вздулись желваки, брови прыгнули вверх, да так и застыли, словно пара изогнутых мохнатых гусениц. Казалось, где-то в груди у него, отсчитывая последние мгновения, тикает часовой механизм бомбы и Сарагоса неимоверным усилием пытается предотвратить взрыв.

Вероятно, это ему удалось. Расцепив стиснутые зубы, он пробормотал:

— Выходит, ты чувствуешь грядущую опасность? Кирилл молча кивнул, удивленный произошедшей с шефом метаморфозой.

— И многие в твоей части… ну, в этой вашей команде «Зет»… умели такое?

— Кто как. Кому-то удавалось — не всегда, время от времени. Редко.

— А ты?

— Что — я?

— Ты чувствовал каждый раз? Непременно? Ну, этот звон, давление в голове? Каждый раз перед серьезными неприятностями?

— Да. Вначале я не понимал, в чем тут дело, но мне объяснили. Майор наш объяснил. Ему и раньше попадались парни вроде меня.