Сергей Шкенев - Заградотряд Его Величества. Развалинами Лондона удовлетворен!

- Кто такие? Почему не на службе? Или указ Его Величества о добровольном и обязательном для всех поступлении в армию для вас пустое место? А может быть вы русские шпионы?

- А давай их расстреляем? - капитан Лопухин не всегда одобрял шутки командира батальона, но если уж доводилось при них присутствовать, то никогда не отказывался поучаствовать. Для того и нужны друзья.

- Тратить порох на бродяг?

- Тогда повесим. Не отпускать же?

Рыжий оборванец, прислушивавшийся к ведущемуся вполголоса разговору, выудил из-за пазухи небольшой кожаный футляр на длинном ремешке:

- Мы состроим на службе, сэр! Вот мои бумаги.

- Фальшивые, конечно?

- Настоящие! Выданы командиром 13-го Ярмутского полка полковником Эшли Бредфордом! Мне предписано прибыть в Ярмут, сэр!

- Зачем?

- Военная тайна, разглашению не подлежащая.

Толстой и Лопухин переглянулись. Похоже, что это и есть обещанный Нечихаевым проводник. Тогда кто второй? В присланном голубиной почтой письме о нём ничего не говорилось. Или Мишка решил подстраховаться? Похвальная предусмотрительность. Тогда почему этот мордастый недомерок смотрит с ужасом, будто увидел не обычного королевского драгуна, а, по меньшей мере, голову горгоны Медузы.

В отличие от майора Толстого, французский император узнал как его, так и капитана Лопухина мгновенно. Трудно не узнать человека, которого практически каждый день видел в собственном штабе, и который имел гнусную привычку никогда не стучаться при входе в кабинет. Господи, как они сюда попали, и почему в английских мундирах? Это противоречит правилам!

Фёдор Иванович всё же взял протянутый посланцем Нечихаева пенал с бумагами. Почерк полковника Бредфорда ему хорошо знаком, и к тому же если этот человек действительно является проводником, то в условленном месте должен стоять значок в виде улыбающейся рожицы. Ага, вот он... присутствует.

- Шон Макгоуэн?

- Так точно!

- Ты должен был появиться в Ярмуте ещё позавчера.

- Извините, но непредвиденные задержки... полковник предупредил, но так получилось...

- Не перебивай офицера, болван! Ты должен был ещё позавчера появиться в таверне "Свинья и епископ", и спросить у её хозяина, не продаётся ли где-нибудь легавая сука с одним ухом, причём хромающая на левую переднюю лапу.

- На правую заднюю, сэр! Но откуда...

- От верблюда! Они идут в Глазго в колонну по три.

Шон выдохнул с видимым облегчением. Глупейшие фразы пароля и ответа на него невозможно произнести случайно, их нужно знать заранее. Так что позволительно расслабиться и переложить тяжкий груз ответственности на русского офицера.

- Но ведь мы могли разминуться? - осторожность всё же заставила ирландца сделать робкую попытку окончательно прояснить ситуацию.

- Мимо Фёдора Ивановича даже мышь не проскочит незамеченной, - рассмеялся капитан Лопухин. - Разве что очень маленькая, размером с французского императора.

- Какого-какого? - не понял Толстой.

- Вот этого! - хлыст в руке Ивана Михайловича упёрся в самый нос второму бродяге. - Друг мой Теодор, поздоровайся с Его Императорским Величеством! Император всех французов Наполеон Бонапарт! Добрый вечер, сир.

Никогда ещё французскому императору не было так стыдно. Мало того, что русские нашли его в самом неприглядном виде, так ещё и демонстративно не требуют объяснений. Вообще ничему! Да, именно из-за этого к стыду примешивалась изрядная доля холодной и рассудочной ненависти. Насмешки переносить легче, чем выказываемое равнодушие. Оно ранит больнее отточенной стали, и раны долго не заживают и кровоточат. Даже чёртов ирландец перестал предлагать императору свой дрянной виски, теперь кажущийся не таким уж и плохим.

- Куда вы меня везёте, месье?

Майор Толстой сделал вид, что не расслышал вопроса, и вместо него соизволил ответить Иван Лопухин:

- А вам куда нужно попасть, Ваше Величество?

- Мне всё равно, месье капитан.

- Вот мы туда и едем.

Путешествие, если марш целого батальона по вражеской стране можно назвать путешествием, проходило спокойно. Встреченные на дороге английские патрули безжалостно вырубались в скоротечных схватках, пару раз колонну обстреляли неизвестные, не причинив, впрочем, никакого ущерба, а ближе к Лондону местность вообще обезлюдела. Видимо, тут хорошо поработали армейские вербовщики, забирая под королевские знамёна всех без исключения.

- Когда мы будем на месте, капитан?

Лопухин пожал плечами и не ответил. Император не стал больше его беспокоить и сам замолчал, погрузившись в размышления. Вернее, мысль была всего одна - не сделал ли он самую главную в жизни ошибку, доверившись предложениям герцога Роберта? И где теперь искать этого чёртова Кавендиша с его кораблём и возможностью отплыть в Новый Свет? И ещё одна мысль всплывала из глубин сознания, но вот её Бонапарт в себе изо всех сил давил, и не давал выбраться наружу. Мысль о повторном побеге оказалась на диво живучей, и оставлять императора категорически отказывалась. А может и в самом деле...?

Пока Бонапарт отдавался во власть мрачных дум, произошло зауряднейшее на первый взгляд событие, впоследствии оказавшееся роковым для жителей всего Соединённого Королевства вообще, и особенно жителей Лондона в частности. Точнее, не само событие, а образовавшаяся цепочка совпадений, случайностей и прочих мелочей, давшая толчок к бесславному падению британской столицы. Итак, передовой дозор привёл пленного...

Заинтересовавшийся Наполеон попридержал коня, и в полной мере смог оценить красоту специфических выражений русского языка, употребляемых майором Толстым для объяснения двум сержантам всей их неправоты. В переводе на более-менее человеческую речь это звучало примерно так:

- Позвольте узнать, господа сержанты, какого чёрта вы припёрли эту дохлятину? У нас, слава Богу, не передвижная живодёрня, и даже не мастерская по выделке немецких сосисок. Зачем притащили мне эту падаль, кто ответит?

- Фёдор Иванович, он же ещё живой!

- Вот в этом и заключается ваша ошибка, господа! Даже не ошибка, тут целым преступлением попахивает. Маленьким таким преступлением, вроде неуместного благородства по отношению к противнику. Кто и чем его кормить будет, я спрашиваю? - Толстой сделал паузу, набирая в грудь воздух, и с новой силой обрушил на виновных начальственный гнев. - Или вам подвигов захотелось? Вот это, как я понимаю, офицер?

- Так точно!

- Ага, и за его пленение полагается награда, - майор опять замолчал, и лица сержантов озарились довольными улыбками. - Кошачью пипирду вам, господа, а не медали. У нас есть приказ, и наши награды ждут нас только после его выполнения, и никак не раньше. И за выполнение! Надеюсь, я понятно объясняю? А желающим отметиться в истории великими подвигами говорю ясно и чётко - удавлю собственноручно, и государь-император за это только похвалит. И вас похвалит, и, может быть, даже наградит. Но посмертно. Вы хотите Святого Владимира с мечами на могилку, господин Голицын?