Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 1)

– Охотно, господин майор – средний бомбардировщик Веллингтон, назвал так в честь города в Великобритании. Вас интересует "Марка один" или "Марка два", господин майор?

– Марка два будет интереснее, господин капитан

– Веллингтон Марка два, вырабатывается на заводах корпорации Виккерс, Великобритания. Моторы – либо Роллс-Ройс, либо Бристоль-Пегасус, менее мощные. Нормальная бомбовая нагрузка – примерно тысячу двести килограммов, максимальная – одна тысяча восемьсот. Максимальная скорость четыреста тридцать километров в час, крейсерская двести девяносто. Оборонительное вооружение – шесть пулеметов Виккерс, один пулемет в носовой установке, один пулемет – в астрокуполе [33]и по два – в хвостовой установке и в убирающейся подфюзеляжной. Имеются специальные модификации – самолет торпедоносец, транспортный самолет для буксировки десантных планеров и заброски малых групп противника за линию фронта, самолет с РЛС для наведения истребителей и управления боем. [34]

– Это понятно, князь, я уверен в вашем знании матчасти. Охарактеризуйте самолет как возможного противника воздушном бою, возможную тактику его применения, борьбы с ним.

– Самолет слабый, довольно тихоходный по нынешним временам. Скорость у него меньше, чем даже у более тяжелого "Вашингтона", не говоря уж о шестимоторнике "Виккерс Британия". Бомбовая нагрузка небольшая. При сопровождении этих самолетов истребителями, даже поршневыми возникнут проблемы связанные с разницей в скоростях. У того же Спитфайра крейсерская скорость больше километров на сто пятьдесят. Значит, при совместном полете либо истребители прикрытия будут идти в неоптимальном для себя режиме, либо бомбардировщики. Отсюда проистекает основная тактика борьбы со смешанными группами самолетов противника – бомбардировщиками с истребительным прикрытием. Полное звено – двенадцать машин делится на две группы – восемь и четыре машины. Большая группа должна атаковать сковать боем самолеты прикрытия. Они вынуждены будут либо увеличить скорость, либо их просто посбивают один за одним. Если они увеличат скорость – то оторвутся от бомбардировщиков. Меньшая по размеру группа атакует и выбивает бомбардировщики, действуя парами…

– Хорошо. Капитан, ответьте, с каких ракурсов Веллингтон максимально уязвим?

Князь ответить не успел – по нервам резанул сигнал тревоги…

– Вашу мать, Рубеж, я не могу поднять машины! У меня вся полоса – в ямах, самолет – это вам не танк и не автомобиль!

…

– Я говорю не могу. Как минимум час еще нужен на ремонт! Нет, штурмовик тоже не взлетит, все полосы закрыты. Гражданский тоже. Так точно. Есть.

…

Закрыв глаза, капитан Шаховской стоял – как раз под открытым настежь окном, где располагался полковой штаб. Нет, он не подслушивал, аристократ не будет подслушивать. Он вышел – чтобы лицо немного загорело, хотя куда уж там… В Адене было опасно загорать, солнце здесь было другим, жестоким. При короткой стрижке загорала кожа головы – сквозь волосы! Если не надел шляпу – запросто получишь солнечный удар. Люди здесь делались нервными, срывались по пустякам, много плакали. Британцы – когда эта земля принадлежала им – лишали на два года избирательных прав соотечественников, вернувшихся из Йемена. Считалось, что психика их серьезно подорвана и люди нуждаются в реабилитации.

А еще князь думал. Потому что если где то забивают колонну, а они не могут взлететь – это позор. Надо что-то придумать – и обмануть тех, кто обстрелял базу.

– Васильченко… – не открывая глаз, позвал князь

– Я здесь, ваше благородие…

– Ты помнишь, как полеты с авианосной палубы отрабатывали, когда здесь тренажера полноценного еще не было.

– Как ваше благородие?

– Машину цепляли на сцепку и…

– А… помню, ваше благородие.

– Машина та еще есть?

– Должно быть есть. Куда ж ей деться. На ней по-моему самолеты таскают, как раз она как тягач сделана.

– Проверь.

– Есть.

Васильченко убежал. Князь еще какое-то время смотрел на нестерпимое, проникающее даже сквозь кожу век солнце, потом повернулся и пошел обратно в штаб…

Майор смотрел на князя Шаховского так, как будто тот предложил ему перелететь всем полком и совершить посадку в Британском Сомали. Или вступить в содомическую связь прямо здесь, в кабинете, на столе.

– Капитан… Вам голову напекло, сударь. Идите, выпейте холодной воды.

– Никак нет, господин майор. План реальный.

– Какой реальный?! – взбеленился майор – это предпосылка к тяжелому летному происшествию! Это что придумали, с рулежки взлетать, да еще в сторону жилых кварталов! А зараз грохнетесь?! Нас всех за это так вздрючат!

Князь с интересом, словно первый раз все это видел, рассматривал кабинет комэска, майор от авиации Грибова. Потрепанный, старый стол, с письменным прибором – в чернильнице стоит перо и засохли чернила, хотя все давно писали ручками и карандашами. Пыльные, с драной обивкой колченогие стулья, засиженный мухами портрет Государя в рамке. Карта с нанесенной обстановкой, истыканная иголками на всю стену.

– А что, за погибших нас не вздрючат? – тихо, но четко спросил князь – за погибших вздрючат других? Это бесчестие, сударь!

Комэск медленно наливался багровым, бурачным соком, дыша как загнанный зверь

– Князь Шаховской, извольте выйти вон!!!

– Честь имею!

Повернувшись через левое плечо, чеканя шаг, князь вышел из кабинета.

Князь отводил комэску на то, чтобы успокоиться двадцать минут, но Грибов появился через пятнадцать. Он служил здесь не первый день и хорошо знал характер своего непосредственного начальника. Первой реакцией на такое предложение, дерзкое и выходящее за рамки правил – ярость. Просто человеку надо дать прокричаться – а потом он начнет соображать. Причем соображать, как никто другой. Такой нрав у командира – что поделаешь.

– Капитан Шаховской ко мне!

Капитан, стоящий в тени под навесом и обсуждавший с воентехником Васильченко детали предстоящего взлета повернулся, подошел к комэску Грибову, который уже привел себя в более-менее рабочее состояние.

– Кратко – как?

– Цепляем за тягач. Помните, как отрабатывался взлет с палубы авианосца? Зацепка за крюк, выход двигателя на режим и – взлет. Машина эта теперь как тягач используется.

– Как ты зацепишь бэ-ша за крюк?

– А кто сказал про бэ-ша, господин майор – удивился капитан – я на сорок третьем [35]собирался лететь.

Майор с силой провел руками по коротким, рано поседевшим волосам

– На Северском… Там же…

– Две бомбы на двести пятьдесят и четыре пулемета – крупняка. Серьезной зенитной артиллерии здесь не будет.

– С бомбами ты не взлетишь.

Капитан наскоро прикинул – комэск говорил дело. Когда взлетаешь с короткой дорожки – а ведь даже авианосная палуба длиннее! – тут будет иметь значение каждый килограмм веса самолета.