Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки

– Столько дел, – она повернула голову и теперь я видел перед собою только ее рыжеволосую макушку. – Университет, банк, мистер Трамп в Мадриде, дороги, мадам Перишон согласилась открыть у нас частную школу для девочек, театр, фонды, Пьер просил меня поработать с …

– Брось, Осси, неужели ты думаешь, что мы позволим тебе надорваться и заставим теперь все это делать? Найдутся другие люди, маленькая, не реви…

Я хотел сказать, что попытаюсь оградить ее от посторонних забот, но вышло то, что вышло – она разревелась еще сильнее:

– Я так и знала, что ты без меня легко обойдешься, – в голосе не было упрека, только простая констатация и какое-то едва выраженное сожаление, – что ж…

– Дура, – я прижал ее голову к груди, – обошелся бы – тебя бы здесь не было…

И снова я ляпнул что-то не то, потому что поток жидкости из глаз существенно усилился, так, что говорить она уже не могла и только вздрагивала.

Я присутствовал пару раз на ее переговорах со сторонними партнерами и был тогда приятно удивлен смесью разумности, воли, обаяния и жесткости, которые она проявляла в нужные моменты. И тогда я никак не мог себе представить, что однажды увижу ее такой – будто разобранной на части. Видимо и вправду, гормональный шторм творит с женщиной чудеса.

Я не знал, вернее сказать, боялся произнести еще что-то, что могло бы вызвать новый водопад слез и поэтому просто гладил ее по голове до тех пор пока она не засопела, заснув у меня на руках.

Еще какое-то время я сидел рядом с ней, потом переложил Осси на кровать, а сам отправился к секретарю Гвидо, подававшего мне мигающим зеленым фонариком над дверью сигналы о необходимости моего срочного присутствия в приемной.

У меня так и не появилось никакого дворца, но мы выкупили небольшую гостиницу, немного ее перестроили и теперь второй этаж был отведен под личные покои короля карликового королевства, а на первом расположилась канцелярия и кабинет. Каждый раз подъезжая к своему новому жилищу я вспоминал сказки немецких сказочников, писавших о маленьких немецких королевствах, где дворцы монархов располагались так недалеко друг от друга, что они запросто могли пожелать друг другу "доброго утра", даже не повышая голоса.

Так пока было и у меня: маленькое королевство с очень маленьким дворцом, в котором даже не было помещения для охраны – бодигарды жили в доме напротив. Все так лубочно и патриархально – словно и нет в мире врагов у андоррского короля. Люди Тома, конечно, присутствовали в здании постоянно, но были так незаметны, что иногда мне казалось, что мою драгоценную тушку никто не охраняет.

Гвидо даже притоптывал от нетерпения, когда я показался на пороге:

– Ваше Величество, – выдохнул темпераментный баск, – срочный звонок!

Его выбрал для меня Пьер из пары сотен кандидатов с хорошими рекомендациями. Гвидо совсем не был похож на английских камердинеров и его горячность, энергия и говорливость выдавали в нем местного уроженца. Однако, к двадцати шести годам парень владел шестью европейскими языками, включая венгерский и польский, имел степень бакалавра испанского права и успел недолго поработать в MAE, что на площади Санта-Крус. Магистратуру по романской филологии он собирался окончить в новом андоррском университете, который мы хотели открыть уже в следующем году.

Гвидо Эчеберрия оказался одним из немногих среди двухсот кандидатов, чья возможная связь с какой-либо разведкой не была выявлена. Ни с испанской СЕСИД генерала Манглано, подслушивающей на досуге своего короля и торгующего этими записями и даже предложивши как-то раз их мне, ни с французской DGSE, где директором последний год досиживал бывший директор парижского аэропорта – Стон Марион. Две отдельные проверки, проведенные людьми Луиджи и парнями Тома не дали никаких положительных результатов.

Мы с Пьером доверяли Гвидо текущую техническую работу, но ни к каким секретам пока его не допускали. А ему очень хотелось быть в самой гуще европейских событий. Не знаю зачем – то ли парень желал политической карьеры, то ли рассчитывал обогатиться на мемуарах, думаю, что бывают такие люди, млеющие от одного слова "интрига" и в каждом властьимущем человеке видящие только лишь носителя непубличной информации, будоражащей иные умы не хуже кокаина. Сам он говорил, что ему просто интересно.

Срочный звонок оказался из Лондона – от моего давнего знакомца-покровителя, каким он себя считал – мистера Брауна. Этот вездесущий человек сказал Гвидо, что ему нужен срочный разговор со мной и я не стал отказывать.

– Доброе утро, Дэвид, – поздоровался я первым, – мне сказали, что вы…

– Да-да, – перебил он меня, что было совершенно немыслимым для настоящего англичанина, – Зак, как хорошо, что вы позвонили! Вы слышали, что творится в Москве?

– Дэвид, у меня там едва ли не половина бизнеса, как бы я мог не слышать?

– Что вы об этом думаете?

– Я еще не пришел ни к какому выводу. Мои аналитики готовят справки, но они будут готовы не раньше чем через три дня.

– Вы знаете что-нибудь об этом Баталине? – мистер Браун ощутимо нервничал.

– Один из моих людей был с ним поверхностно знаком, но достоверных сведений крайне мало. Я отправил своих агентов в Москву, чтобы узнать подробности, но…

– В Букингемском дворце недовольны, – вновь перебил меня мистер Браун. – Все должно было идти совсем не так. С русскими всегда происходят какие-то накладки: стоит о чем-то договориться и можно сразу забыть о договоренностях!

Даже по телефону чувствовалось, что доверенное лицо Королевы немного не в себе.

– Были какие-то договоренности? – спросил я.

– Были! Что теперь о них говорить! Послушайте, Зак, еще не все потеряно и если мы согласованно надавим на русских, они могут отступить, понимаете?

Я не ожидал такого приглашения и не знал, что мне нужно ответить, поэтому поступил так, как не полагалось бы поступать в обществе приличных людей – ответил вопросом на вопрос:

– Что вы предлагаете, Дэвид?

– Завтра утром к вам прилетит один интересный человек. Он представляет очень высокие деловые круги и мы ему полностью доверяем. Он американец. Но в последние годы перебрался в Лондон. Князь Никита Лобанов-Ростовский. Я очень прошу вас – выслушайте его и договоритесь о согласованных действиях. Это будет полезно нам всем. Большевиков нельзя оставлять безнаказанными.

Фамилия посланца в сочетании с княжеским титулом, американским гражданством и выполняемой функцией звучала интригующе.

– Он точно американец? Фамилия звучит так, будто он русский. Или поляк, – усомнился я в предложенной мне легенде.

– Зак, просто поверьте этому человеку и постарайтесь договориться. Я на вас очень надеюсь, – Браун положил трубку, не дожидаясь моего согласия.