Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки

Его намек на некие "меры" по повышению цены на нефть показался мне занятным, но я постарался не выдать своего интереса – просто чтобы не дать ему небольшого преимущества. К тому же после затяжного трехгодичного "флэта", когда котировки фьючерсов и контрактов болтались в узком диапазоне 12-14 долларов на легкую нефть и 9-12 на Urals, пророчество князя о скором росте цен выглядело несколько самонадеянным. Всему миру уже казалось, что нефть будет стоить столько всегда. Заключались контракты и на три и на пять лет на поставку по таким ценам. Это все было крайне интересно, но у меня имелся источник информации куда надежнее, чем князь-переговорщик. Я спросил его о другом:

– Почему вы думаете, что русские проведут приватизацию?

– Посмотрите на ваших любимых немцев – первым, за что они взялись по освобождению от надзора коммунистов, это приватизация. Законы рынков везде одинаковы, их можно какое-то время не замечать, но игнорировать всегда – не получится. Советам чем-то нужно кормить своих граждан, учить и лечить. А для всего этого денег нет. Выход один – приватизация госактивов с участием западных компаний, у которых деньги есть.

– Как все просто, – разочарованно протянул я.

– В мире вообще нет ничего сложного, сэр, – невесело рассмеялся князь. – Ну если не считать теорию струн мистера Грина.

– Хорошо, князь. Положим, я согласился с вашими рекомендациями. Что получу я взамен?

– Наше доброе расположение. Место в Трехсторонней комиссии. Признание вашего избрания в США, Японии, ЮАР, Германии, в ряде других стран, кто пока этого не сделал.

С признанием он в точку попал. Пока что никто, кроме Испании, Франции, Британии и десятка-другого игроков третьего эшелона моего королевского титула официально не признал. В переписке обращались "Ваше величество", но официально не признавали. Для большинства официальных властей в мире я все еще был удачливым пройдохой, немножко узурпатором, самую малость тираном, но больше всего – клоуном, поставщиком занятных новостей для газет и TV.

– Это достойное предложение, – заключил я. – Своевременное. А какие гарантии?

– Сэр, ну какие еще нужны гарантии? Так будет.

– Я могу подумать?

– Нет. Я очень сожалею, но – нет. Времени немного и если Баталин сможет утвердиться в Кремле, сковырнуть его будет очень непросто. Ответ нужен сейчас, решайтесь, сэр.

Я уже был не рад, что по юношеской глупости связался с этой чертовой Андоррой. Тогда это казалось забавным, но стало тем крючком, на который я попался, и соскочить теперь было непросто.

– Как вы проконтролируете мои обещания, и что будет, если я не смогу их выполнить?

– Проконтролировать большой проблемы нет. Вы же понимаете, что настоящих тайн в этом мире не бывает? Стоит заняться чем-то чуть серьезнее, чем обыкновенная любительщина, и результат обязательно будет. Всегда найдется кто-то, желающий поделиться секретами с друзьями, подругами, коллегами. Поэтому о контроле пусть у вас голова не болит. Если же вы не принимаете предложение и продолжаете сотрудничество с московским режимом на прежних условиях, вы получите пропорциональные санкции вот по этому списку.

Он вынул из внутреннего кармана своего модного пиджака лист бумаги и передал мне.

На листе в два столбика были напечатаны названия четырех десятков компаний – почти трети всего числа, что я так или иначе контролировал. Но без этой трети все остальное превращалось просто в несвязный пакет активов с обязательным падением капитализации – как только рынку станет известно о проблемах в головных компаниях. Здесь были тайваньские, сингапурские, итальянские, английские, немецкие компании: фонды, банки, производственные фирмы, добывающие предприятия, энергоснабжающие. Они, безвестные составители, неплохо поработали, выясняя запутанный клубок имущественных отношений.

– В случае вашего отказа у этих компаний начнутся проблемы с отчетностью, с профильными госструктурами, налоговые и патентные скандалы – вы разоритесь на юристах. Но если вы согласитесь и не станете выполнять договоренности, все будет еще хуже. Мои покровители не терпят измены. Думаю, организовать революцию в маленькой горной стране с показательным повешеньем узурпатора будет нетрудной задачей для подготовленных людей. Выбирайте.

Так открыто, прямо и недвусмысленно мне угрожали впервые – видимо, времени на самом деле у них оставалось немного и они были вынуждены торопиться, принимая жесткие решения, на которые обычно шли с неохотой.

– Выбор на вас пал по простой причине, – откровенничал князь, – вы обеспечиваете почти четверть валютных поступлений в Москву и ваша правильная позиция станет для команды Баталина тем рифом, о который разобьются их планы.

– Но как я могу быть уверен, что это не просто чья-то хитрая операция по вытеснению меня с рынка? Стоит мне озвучить перед Москвой свои новые требования и они тотчас начнут искать нового трейдера. В Европе, Азии – неважно. Ничего не стоит энергичным людям в этот момент занять мое место. Мне нужны гарантии. Какие-то обязательства на бумаге. И уже сейчас.

– Я понимаю ваши опасения, – кивнул князь. – Понимаю. Но здесь вам придется мне поверить. Те, по чьей просьбе я здесь оказался, не очень-то доверяют бумаге.

Я рассмеялся, потому что это в самом деле было смешно – приезжает уполномоченный человек с высокими верительными грамотами и предлагает мне своими руками удавиться. Такое разве что в Средневековой Японии могло произойти.

– Я перестал верить людям на слово еще в школе, мистер Лобанов. Мне нужны твердые гарантии, что никто не окажется на моем месте, пока я…

– Я вас понял, – перебил меня князь. – Никому не нужны неприятности. Если к вам в гости приедут Николас Оппенгеймер, Джон Рокфеллер, сенатор, и… допустим, Чарли Морган и скажут слово в слово то же самое – вы примете такие гарантии?

– Чарли Морган – исполнительный директор Morgan Stanley?

– Конечно.

– Да, такие гарантии я приму. Безусловно.

– Вот и замечательно. Тогда, с вашего позволения, я откланяюсь, а названные мною персоны прибудут к вам на днях.

Я провожал его и думал о двух вещах: несмотря на высокопарный слог и кажущуюся исключительность ситуации – ведь разговаривали очень богатые люди – разговор свелся к тривиальному пацанскому "а кто за тебя ответит?". И второе, что пришло мне в голову – социализм, это очень дорогостоящая игрушка, на которую еще никто в этом мире толком не заработал. Кроме, пожалуй, Швейцарии.

– Приятно было познакомиться, – протянул мне свою крепкую руку князь, стоя у своей машины.

– Мне тоже, – я не лицемерил, мне в самом деле понравился этот человек и очень хотелось, чтобы и у меня были такого рода доверенные лица.