Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки

– И приходят новые, такие же образованные и знающие, – хихикнул ковбой.

– Да, именно так, Остин! То есть, между двумя администрациями нет практически никакой преемственности! А без преемственности нет смысла в заговорах такого масштаба.

– Это потому что Президент связан Конституцией, нарушив которую, перестанет быть Президентом. Не будь Конституции – редкий Президент не постарался бы стать королем. Но я о другом, – ковбой глотнул напиток и поморщился, – ведь не все определяется высотой политических постов. Президент – отнюдь не Господь Бог и вынужден прислушиваться к советникам, консультантам и помощникам. А у тех – свой аппарат, работающий с информацией. Но информацию собирают от источников. Посадите нужных людей в начале цепочки и вам совсем не нужно будет контролировать ее конец. Да и обойдется дешевле. Разве не так работают все разведки? Так почему не допустить, что есть некие структуры, обладающие похожими ресурсами, но не имеющие политически и юридически оформленного вида? Бюджет ФБР, насколько я помню, что-то около трех миллиардов долларов. ЦРУ – вдвое больше. Какой-нибудь колумбийский наркобарон мог бы содержать обе эти организации годами. И получать от их работы хороший профит. Вот о чем я. При этом ему не нужно было бы иметь настолько раздутые штаты.

Сенатор рассмеялся:

– Остин – настоящий техасский республиканец и с неприязнью относится к федералам. Хотя и получил ученую степень не в Хьюстоне или Далласе, а в Колумбийском университете.

– Да, верно, – усмехнулся ковбой. – Не смотрите на мои шляпу и сапоги, надев их, я вовсе не оставил мозги в холодильнике.

– Я все же думаю, что это было бы слишком… заметно, – возразил Гарольд. – Такая структура не могла бы оставаться в подполье сколько-нибудь долго. Во всяком случае, во всей истории я не припоминаю ничего подобного. Исторически достоверного.

– Вы вспомнили о мифическом Союзе Девяти, но забыли о реальном Совете Десяти, – заметил Остин. – А ведь этот орган просуществовал в Венеции триста лет. Чем вам не заговор венецианцев против Европы?

– Совет Десяти? Что это?

– Это такой средневековый институт советников при венецианском правителе – доже. Возникнув как орган совещательный, со временем подмял под себя и дожа и Венецию, и половину Европы. Деньги, шпионы, торговые караваны. О них не знал никто, они знали все о всех и всех вокруг заставляли плясать под свою дудку – от турецкого султана до французского короля. Чем вам не прообраз того же Комитета трехсот?

– Трудно сказать, – пожал плечами генерал. – Я об этом ничего не слышал.

– Тогда я вам коротко расскажу – это интересно. При доже Пьетро Градениго, в самом начале четырнадцатого века, венецианская республика поссорилась с Римским папой. Последовало отлучение. Назревал и состоялся мятеж, торговля оказалась в упадке, и нужен был какой-то новый инструмент управления населением и внешней политикой. Большой совет при доже – бывший в те времена чем-то вроде парламента – неповоротливый и крикливый, периодически опаздывал с принятием мер и поэтому решил созвать из представителей самых влиятельных и богатых семей Совет Десяти. Для оперативного управления ситуацией. Сначала на временной основе – на два месяца, потом еще на два, потом еще и еще. Сроки продлевались, продлевались, продлевались почти четверть века. Потом Совет стал действовать на постоянной основе. Членов Совета избирали из знатных семей на год, через год меняли на других, и пока в Совете заседали новые – расследовались действия старых, всех без исключения. На предмет злоупотреблений. За коррупцию и предательство полагалась смерть. Совет просуществовал триста лет и прибрал к своим рукам войска, финансы, полицию – всю венецианскую власть, не будучи на то уполномоченным законодательно, и не отчитываясь в своих действиях ни перед кем. Совет правил городом до конца республики и был распущен только вместе с ее упразднением. С тех пор многое изменилось и современные последователи тех методов наверняка предпочли бы оставаться в неизвестности – чтобы не оказаться однажды ни с чем. Так что я не вижу ничего невозможного в существовании чего-то подобного. Даже надгосударственного.

– Но вы представляете нынешний объем связей, работы, информации? Это решительно невозможно, – Гарольд с сомнением покачал головой. – Чисто технически. Да и потом, насколько я понял, этот ваш Совет Десяти был вполне себе официальной структурой? По крайней мере на первых порах?

– Да, конечно, поначалу все невинно и даже забавно: масоны, "Череп и кости", розенкрейцеры, иезуиты – все это начиналось как чудачество, – Остин все больше распалялся, видимо, влез на любимого конька. – Только потом все почему-то вырождается в черт те что! Вспомните того же беднягу Джи-эФ-Кей! Зря он что ли произносил свою знаменитую речь перед нью-йоркскими газетчиками? Как там было, кто-нибудь помнит?

– А… секунду, – попросил сенатор, сморщил лоб и выдал: – "Мы противостоим по всему миру монолитному и беспощадному тайному заговору, где полагаются, прежде всего, на скрытые средства для расширения своей сферы влияния – на инфильтрацию вместо вторжения, на низвержение вместо выборов, на запугивание вместо свободного выбора, на террористов ночи вместо армии дня. Это система, которая задействовала громадное число людей и очень большие материальные ресурсы в строительстве тесно связанной, высоко эффективной машины, которая осуществляет военные, дипломатические, разведывательные, экономические, научные и политические операции". По-моему – сущая ерунда, сказанная под влиянием провала кубинской операции и отставания в космической гонке от русских.

– Даже если Кеннеди был прав, все равно это трудно себе представить, – генерал не собирался сдаваться. – Просто невозможно. Это очень большая и бестолковая работа – добиться тайного влияния при отнюдь не гарантированном исходе. Нужны огромные толпы адептов, чтобы убедить…

– Да почему? – перебил его ковбой. – Разве вам, чтобы управлять дивизией, нужна еще одна дивизия? Нет. Достаточно одного квалифицированного полковника, который будет понимать принципы функционирования вашей дивизии, станет работать только со значимой информацией и переложит обработку незначимой на плечи подчиненных. Разве редка ситуация, когда на главном посту сидит слабый человек, а за его плечом маячит кто-то сильный и умный? Вспомните большевистских комиссаров, постоянно контролирующих их военных? Что мешает заговорщикам поставить на это место своего человека? Другое дело, что таких современных Советов Десяти должно быть гораздо больше одного: свой наверняка есть у коммунистов, свой у арабов, свой у китайцев, свой у нас или европейцев. Кто-то более влиятелен и к нему прислушиваются, кто-то менее и вынужден подчиняться. Сейчас, мне кажется, как раз настал такой момент, когда два совета – американский и европейский, сговорившись, набрали такую силу, что имеют возможность управлять другими. Это ничего особенно не значит и лет через двадцать все легко может измениться. У всех бывают времена побед и у всех случаются поражения. Нельзя всегда быть успешным. Природа этого не потерпит.