Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

Но по-прежнему оставался еще один не менее сложный вопрос. Если с выходом наружу оказалось все более или менее понятно: для этого можно было использовать целых четыре точки в разных частях арки и саркофага, то с возвращением назад ситуация оказалась значительно сложнее. Ведь вернувшись назад, человек должен будет сначала снять с себя зараженную одежду и тут же попасть в пункт санитарной обработки, чтобы очистить тело от любой пыли и грязи, которая наверняка, даже несмотря на средства защиты, окажется на нем. К тому же то место, в котором останется комплект использованной защитной одежды, окажется зараженным и потребует изоляции.

Размышления над этим вопросом явно затягивались, и Макс, воспользовавшись минутами затишья, взялся за приготовление обеда. Нехитрые продукты сейчас в его руках приобретали какие-то особенные свойства. Суп, сваренный из тушенки и круп, сдобренный засушенным укропом, резкий пряный запах которого разлетелся едва ли не по всему саркофагу, казался чем-то уже давно забытым и неповторимо вкусным. Несмотря на то, что такую еду они готовили почти каждый день, сегодня результат превзошел все возможные ожидания. От этого супа пахло домом. И на мгновения даже казалось, что их окружают не холодные своды арки, а родные стены. Макс будто вложил в это блюдо все тепло своей души, которое скрывалось за холодной внешностью. В нем еще что-то жило, что-то заставляло его двигаться дальше, и он упрямо продолжал идти вперед по своему собственному пути. К тому же его логика была достаточно проста – в радиационное поле, как и на мороз, лучше идти сытым и хотя бы от этого довольным. Голод и слабость в этой ситуации могут сыграть злую шутку.

– Я к таким полевым обедам лет двадцать назад привык. Как сюда приехал, с тех пор других и не бывало, – неуверенно начал Макс, когда они принялись есть суп. – Мы даже иногда местную рыбу ловили. Знатная была рыбешка, да и грибами не брезговали… И мне все это нравилось. Я тогда бежал от себя, да многие бежали сюда, в Чернобыль от проблем повседневной жизни. Кто-то отсюда стремился уехать, а я и такие, как я, в зону ЧАЭС. Здесь все было другим: и воздух, и вода, да и сама атмосфера жизни. У меня в Москве сын оставался, но он едва ли знал о моем существовании, и жена… Она, наверное, просто предпочитала не вспоминать обо мне. Все осталось там. Но если вдруг нам удастся сделать то, что мы задумали, если мы сможем дать тому погибшему человечеству шанс уцелеть, я искуплю свою вину перед ними. Как ни крути, у меня больше никого нет, и все что я сделаю, я сделаю ради них.

Алекс понимающе кивнул. Каждый день, подолгу ворочаясь перед сном, он пытался переосмыслить, переоценить свою жизнь. Но каждый день он понимал, что иного пути у него просто не было и нет. Он шел, следуя некоему провидению судьбы, перебирая в руках нить, приведшую его в эту самую точку и давшую ему веру в то, что он должен дать человечеству второй шанс и будущее своим близким. И если бы он знал заранее, что все сложится именно так, то он сделал бы всего две вещи – сохранил свою семью и посадил дерево. Да, именно…посадил дерево, которое, возможно, бы дало шанс однажды возродиться новому лесу. Но иногда он вдруг шел по пути самообмана, убеждая себя в том, что его семья все же еще жива, они радуются каждому дню, там, в прошлом, которое все еще существует.

– Алекс, мы с тобой много говорили о времени, – выдержав паузу, проговорил Макс, то ли так странно продолжая начатую мысль, то ли уводя разговор в какую-то другую сторону, – я хочу, чтобы ты понял главное, удастся нам реализовать задуманное или не удастся, мир продолжит существовать и без человека – так было до него и так будет после. И в том, что он не будет населен Homo Sapiens, ничего по большому счету не изменить, кроме лишь одного – он утратит свою разумность. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но так будет. Мы слишком привыкли мыслить антропоцентрично. А ведь по большому счету, в пределах Вселенной наша катастрофа ничтожна. Хотя мне все-таки кажется, что человек все еще не выполнил своего глобального предназначения в этом мире. Оно выше нашего понимания, оно скрыто… Наше предназначение и предназначение этого места вполне четко определено, и мы должны любой ценой попытаться его выполнить… Хотя я почти уверен, что мы лишь промежуточный вид на планете, который станет прародителем более совершенного человека и, возможно, способного жить в радиационной среде. Ну ладно, что-то я разговорился, давай спать. Подъем в восемь утра.

– Но как же быть с точкой возврата? – вновь заговорил о деле Алекс.

– Я все придумал. Утром. Все расскажу утром. А сейчас спать, – как-то особенно устало проговорил Макс.

Когда Алекс остался один, его не покидало ощущение того, что Макс хотел сказать что-то большее, но не смог. От этого он засыпал в мучительной тревоге, и едва сомкнув глаза, открывал их, озираясь по сторонам. Но усталость вскоре взяла свое, и он провалился в сон.

Утро наступило неожиданным болезненно-тревожным пробуждением. Алекс даже некоторое время поворочался, прежде чем, открыв глаза, вспомнил, что ждало его уже через несколько часов. Макс уже примерял свое одеяние, неловкими движениями оценивая возможности в нем.

– Буду как глубоководный водолаз, ни шагу в сторону, – усмехнулся он, увидев заспанного и еще не совсем пришедшего в себя Алекса.

– Так откуда выходить собрался? – этот вопрос возник у него в первую очередь.

– Пойду через машинный зал, там проход не герметично закрыт, судя по всему, и оттуда немного фонит. Но тебе придется закрыть его за мной и загерметизировать как следует.

– Правильно, я тоже об этом подумал. Там как раз очень удачный закуток, который не даст радиации распространиться дальше, и мы сможем это место сделать выходным шлюзом. Но заходить назад через него не получится, потому что до ближайшего пункта санитарной обработки слишком далеко, и если ты весь грязный пойдешь через коридор в четвертый блок, то позже по этому коридору уже ходить будет нельзя без специальной защиты. К тому же, сам понимаешь, машинный зал – это относительно чистое место, занимающее среднее положение по состоянию облученности между промышленной площадкой арки и самим саркофагом. Не хочется его запачкать радиацией и еще черт знает чем, что притащишь с собой снаружи на костюме.

– Это верно, поэтому заходить я буду с другой стороны, через третий энергоблок. Так я обойду арку почти полностью. Заодно осмотрю соседнее сооружение, а потом, пройдя по «золотому коридору», который соединяет все строения ЧАЭС, я попаду практически сразу к санитарному блоку. Верхнюю одежду оставлю там. Да и вообще посмотрю, может, в следующий раз выходить будет лучше через тот проход. Но сейчас пойду так, как проговорили. Ну что, ты готов?