Грегори Киз - Пушка Ньютона. Исчисление ангелов

– Что значит, не может быть и речи, сэр?.. – начал было Бьенвиль, но Черная Борода его оборвал:

– То и значит, что хватит попусту болтать на эту тему.

– Вы позволите мне продолжить? – вежливо спросил Мэтер.

– Как вам будет угодно.

– Чем дальше на юг мы плывем, тем благоприятнее кажется обстановка. Из последних новостей, что до нас дошли, господин Бьенвиль, мы знаем, что Испанией теперь правят Бурбоны. Мы же сейчас в Бискайском заливе, и, по моему мнению, нам здесь больше нечего делать, мы должны держать путь в сторону Испании. Нашей первейшей задачей было выяснить, что стало с нашими странами, но давайте будем честными перед самими собой. Сейчас самое важное, как для английских, так и для французских колоний, найти торговых партнеров, и не суть, кто ими станет – Франция, Испания или Португалия. Корабли, на которых мы с вами плывем, составляют более половины того, что имеет Северная Америка. Если мы потеряем эти корабли в каком-нибудь безрассудном предприятии, то поставим под угрозу жизнь людей в наших колониях. И ради чего? Только чтобы узнать, какие осколки уцелели от Англии и Франции? Мсье, если мы найдем большой порт, где есть люди и кипит жизнь, мы узнаем все, что нам нужно. А если не найдем, то не стоит предпринимать заведомо тщетных попыток проникнуть вглубь страны.

Бьенвиль еще какое-то время продолжал смотреть на карту, разложенную перед ними, затем он вынул трубку изо рта и сказал:

– Я принимаю вашу точку зрения. Теперь наша главнейшая задача – найти цивилизованный порт.

– Все с этим согласны? – спросил Мэтер.

– Да, – ответил Черная Борода.

– Это кажется вполне разумным, – поддакнул Красные Мокасины.

Когда все стали расходиться, Мэтер наградил Красные Мокасины суровым взглядом, и уже не в первый раз за последнее время.

– Преподобный отец, – заговорил индеец, когда все вышли, – вы хотите задать мне какой-то вопрос?

– Я давно намереваюсь с тобой поговорить, – признался Мэтер, слегка вскидывая голову, будто защищаясь от Красных Мокасин, который застал его за неблаговидным занятием.

И индеец почувствовал некоторую растерянность, словно он вновь опустился в нижний мир и стоял лицом к лицу с ока нахолло.

Красные Мокасины помнил слова духа о том, что между индейцами и белыми существует связь, и он подумал, как в мире порой неправильно устанавливаются связи.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – спросил Красные Мокасины.

– О невидимом мире и о твоей с ним связи.

Красные Мокасины удивился:

– Но, мне помнится, мы с вами уже говорили на эту тему. Или я все еще кажусь вам неблагонадежным?

– Я человек науки и честно признаюсь, что был не совсем прав в том нашем с тобой разговоре. Я видел твоего духовного двойника.

– Вы способны их видеть? Вы видели мое дитя Тени?

– Да, я видел, как ты выпустил демона, чтобы он сломал решетку у нас над головой, – ответил Мэтер с каким-то странным блеском в глазах. – Я предупреждал тебя, мой друг. Ты прокладываешь себе дорогу в ад.

Красные Мокасины вздохнул:

– То, что вы видели, преподобный отец, вовсе не мой духовный двойник в том смысле, как вы это понимаете. Это всего лишь дитя моей собственной тени.

– Что за чушь ты городишь?

«Как все это нелепо, – подумал про себя Красные Мокасины. – Этот человек берется рассуждать о невидимом мире, а сам даже не понимает, чем дитя Тени отличается от духовного двойника».

– Каждый человек, будь то мужчина или женщина, состоит из трех вещей, – начал Красные Мокасины, – по крайней мере в земной жизни. Этими тремя составляющими являются плоть, шиломбиш и шилап.

Мэтер скривил губы, будто собирался сделать критическое замечание, но потом вдруг сказал:

– Объясни, пожалуйста, что означают эти слова.

– Шилап – это душа, суть человека, его вечное начало. Когда человек умирает, она уходит в сторону заходящего солнца. – Шиломбиш – это тень, наше собственное отражение. Шиломбиш может удаляться от человека и бродить сама по себе. Ихт ахолло отправляют ее исследовать дальние земли или разделяют ее на несколько частей, когда им нужны помощники.

– Невероятно, – сказал Мэтер. – Ты, по всей видимости, говоришь о пластичном духе, не так ли?

– Пластичном духе?

– Да, это дух, который Господь дает каждой созданной им твари и которым она пользуется для того, чтобы жить. Ангелы, демоны и некоторые люди могут подчинить этот дух своей воле. Ты читал об этом?

– Мой народ очень давно знает о том, как пользоваться тенью. С ее помощью мы защищаемся от ведьм, колдунов и от тех злобных духов, которые порождают их.

– Я знаю, ты веришь в то, о чем говоришь, – сказал Мэтер. – Но этому вас научил сам дьявол, и вы пользуетесь его знаниями, принимаете его помощь, даже не подозревая об этом. Я очень благодарен тебе за то, что ты нас всех спас. Это был в высшей степени благородный поступок, и не важно, что ты пользовался дьявольскими силами. Твой поступок убедил меня в том, что ты будешь помилован нашим Господом, несмотря на происки сатаны.

– Чего вы от меня хотите?

– Раскайся, сын мой, проси у Господа прощения и милости. Я помогу тебе обрести Бога в душе.

Красные Мокасины мрачно усмехнулся:

– А что если для спасения ваших жизней я вам вновь понадоблюсь?

– Я бы предпочел, чтобы ты в первую очередь спас свою душу, а не мою жизнь, – сказал Мэтер, но как-то особенно, и это заставило Красные Мокасины напрячься. Он почувствовал, что за словами священника стоит нечто большее, они таят некую угрозу, хотя лицо его оставалось спокойным, даже приветливым.

– Поверьте, преподобный отец, я бы с превеликим удовольствием прекратил общение с невидимым миром. По правде сказать, мне это не доставляет слишком уж большой радости. Но если мне придется расстаться со своими защитниками, если я перестану создавать из шиломбиш дитя Тени, которое спасает меня от бед, то я очень скоро попаду в руки дьявола, о котором вы говорите, и он утащит мою бессмертную душу в Землю Мрака. И она будет бродить там беззащитная и несчастная.

– Господь способен простить даже твою связь с дьяволом. Какие бы греховные мысли дьявол тебе ни внушал, это не твои собственные мысли. Святой молитвой ты можешь вырвать себя из лап поганого.

Неожиданно Красные Мокасины почувствовал приступ безудержного раздражения. Неужели он так плохо говорит по-английски, что этот человек не понял ни единого слова из того, что он ему сказал?

– Спасибо, преподобный отец, что вы так обо мне печетесь, – сухо произнес он, давая понять, что не намерен продолжать беседу. – Я подумаю обо всем, что вы мне сказали.

– Подумай, пожалуйста. Я готов направить тебя на путь истинный и оказать помощь в твоей борьбе с дьяволом. Не заставляй меня применять к тебе более суровые меры. Я исполнил свой долг и предупредил тебя, я был с тобой честен и откровенен. В дальнейшем все зависит только от тебя.