Владимир Балашов - Ликабет Книга 1

— Не печалься Публий — ободрил его Эллий — Понт — не такое уж и плохое место. Я начинал службу центурионом у победоносного Друза. Тогда наша когорта стояла в небольшом укреплении в стране северных белгов. Вот уж скажу тебе дикие места. Вина там и не бывает, а местные племена пьют брагу из ячменя и меда. Земля там ниже моря, вся поросла тростником, и в каналах. Часто, когда на море штормит, целые поля уходят под воду, а местные в любое время были готовы перерезать нам горло, если зазеваешься. Моя служба там закончилась, когда наше укрепление унесло в воду вместе с землей, на которой оно стояло.

Все рассмеялись.

— Ты, наверное, шутишь надо мной, почтенный Эллий. Я все‑таки не до такой степени провинился перед Августом, чтобы он отправил меня в края, где есть только военная администрация. Верно, здесь не такие дикие места, как на том краю Понта, где начинается мир варваров, но знаешь, я едва понимаю местных эллинов. Их язык совсем не похож, на тот, которому меня учили в Афинах.

— Да, Публий — Эллий хитро улыбался — язык у эллинов здесь другой. Да они уже и не эллины в полной мере, давно породнились с местными племенами. По — другому, здесь не выжить. Я на Понте живу уже пять лет, и первые два провел в Диоскуриаде, на том берегу Понта. В честь богоподобного Цезаря Августа ее переименовали в Себастополис, но местные, зовут как и прежде. Там конечно, варвары кругом, но климат гораздо лучше. Зимы почти такие же, как в Медиолане или Плаценции, а здесь я третью зиму хожу в шкурах и штанах, как и большинство местных жителей, и гадаю, промерзнут мои кувшины с вином на этот раз или нет.

Овидий растерянно обвел взглядом окружающих. Сотер печально покивал головой, подтверждая сказанное.

— О боги — простонал расстроенный Публий Овидий — мне остается только напиться.

— Это тоже не плохо, особенно когда есть такое вино — Эллий что‑то сказал по — гречески, и стоявшая около триклиния рабыня, ловко разлила вино по чашам. Они провозгласили здравицу в честь императора, и выпили снова. Вино показалось крепче, чем прежде. Нет, все — таки больше походит на ликер или даже коньяк, определил Буховцев. После вина поросенок в кисловатой фруктовой подливке шел хорошо. К корке прожаренного мяса прилипла кожица неизвестных фруктов похожих на сливу. Может, это и была слива. Валерий доел свою порцию, и тоже осоловело уставился на сотрапезников. К его удивлению вино дало в голову. Требовался перерыв. Сотер и Эллий тем временем выпытывали у Овидия последние римские новости. Буховцев пытался следить за разговором, но обилие подробностей и незнакомых имен мешало ему сосредоточиться, и скоро он утратил к беседе интерес. В комнату прокрались два серых кота, каждый размером с небольшую собаку, и смешно поводя носами, стали заинтересованно принюхиваться к еде. Валерий отрезал ножом кусок поросенка и бросил на пол. Хвостатые, сверкнув глазами, бросились к своему благодетелю, быстро прикончили кусок, и стали жизнерадостно озираться по сторонам. Однако глянув на Сотера, попятились к выходу. Наверное, тоже увидели пацер. Лютаев говорил, что кошки видят и чувствуют мир по–другому, чем люди. Почти как маги. Пора было слегка освежиться. Валерий наклонился к Диогену.

— Знаешь, Эллий показал мне весь дом, кроме отхожего места.

Сотер старательно жующий кусок свинины, хмыкнул.

— Пожалуй, и в самом деле пора передохнуть. Пойдем, я тебе покажу.

Он что — то сказал по — гречески, поскольку разговор уже шел на этом языке. Эллий и Овидий рассмеялись. Сотер хлопнул Валерия по плечу.

— Пошли.

Отхожее место, которое могло по праву носить название туалета, прилегало к дому и находилось на территории сада. Каменная клетушка имела несколько дыр в каменном полу, на широком выступе. На этот выступ укладывались сиденья с дырками. Здесь же на полу горел масляный светильник, а сквозь широкое окно под потолком, светила Луна. В этом блеклом свете Буховцев рассмотрел стены, расписанные фрифольными сценами, где мужчины и мохнатые существа с рогами на голове вытворяли невесть что с веселыми полногрудыми женщинами. Подумав о том, с какой целью это было нарисовано, он пьяно рассмеялся, справил малую нужду и пошел в сад подышать свежим воздухом. Сотер стоял около стены и смотрел вниз на море. Стена здесь была ниже и поверх нее была видна также и часть пристани, на которой горели костры и около них веселились люди. Те, кого в город на ночь не пускали, вполне могли разместиться там, на мощеной камнем пристани. Валерий глубоко вдохнул свежий, чудесно пахнущий морем и травами воздух, и хмель стал постепенно проходить.

— Ну как, почувствовал себя как дома?

По голосу сложно было сказать, смеется над ним Диоген, или нет, а лица в такой темноте не разглядеть.

— Знаешь, почти почувствовал. А эти египтяне случайно ничего не добавляют в свое вино?

На этот раз Сотер просто добродушно смеялся.

— Вот ведь, человек, ни разу не видавший виноделен Бахосарна при храме Амона раскрыл секрет, про который мне говорили, что его никто не разгадает до скончания веков.

— Значит, я угадал — констатировал Буховцев — надеюсь не травки, вроде конопли.

— Нет. Я не стал бы продавать людям такую дрянь. Ты прав, это травы. Очень древний рецепт сбора трав. Еще со времен первых фараонов. Тогда вина в Египте не было, его привозили из Эллады, Кипра и других земель и только для храмов. Когда в Египет пришли эллины, они научили египтян выращивать лозу, и виноград там растет редкий, я тебе скажу. Теперь жрецы неплохо на этом зарабатывают. Некоторые из трав, этого рецепта уже больше не растут нигде, кроме как на грядках в Бахосарне. Так что ты пил большую редкость в этом мире. Не беспокойся, ничего вредного в них нет, наоборот, завтра ты проснешься без головной боли, и если тебе будет нужна женщина на ночь, то ты ее точно не разочаруешь.

— Женщина на ночь — переспросил Валерий — какая — то из рабынь Эллия?

— Зачем рабыня Эллия — удивился Сотер — Томы город небольшой, но и здесь есть лупанарий, а рабыни Эллия пусть занимаются своими делами. Не думаю, что Сексту понравится, если чужаки будут задирать хитон рабыням в его доме, даже такие уважаемые как мы.

Буховцев кивнул, он начинал понимать, о чем говорит Диоген. Понимать образ мыслей этих людей, который отличался от того, как его представляли в его мире.

— Пожалуй, не надо. Я бы хотел пообщаться с женщинами в этом мире не за пьяным столом.

— У тебя будет возможность — подтвердил Сотер.

Из дома послышались звуки нечто похожего на флейту, и пьяные голоса грянули песню, толи на греческом, толи на латыни, из сада было не понять.

Идти в дом не хотелось, да и Овидию и Эллию было не до них. Диоген стоял, смотрел на него с несколько отрешенным видом. Очень знакомое выражение лица, так Лютаев проверял его пацер. Видимо Сотер делал тоже самое. Что он там увидел, можно было только гадать.