Борис Батыршин - Мартовские колокола

Студенты же лишь сухо представились — Янис Радзиевич и Геннадий Войтюк, ковенский мещанин, едут в Петербург по делам Библиотечного Общества Союза землячеств [39] В условиях реакции и гонений на последователей «Народной Воли» при Александре 3–м, молодежь устраивала союзы–землячества, кассы взаимопомощи, устройство библиотек, кружков самообразования и т. д. Землячества объединялись союзом землячеств, с заданиями более широкими, вплоть до политического, революционного воспитания молодежи. . Финская чета понятия не имела ни о каком таком обществе или о Союзе, однако же, услышав солидное, внушающее уважение название, покивали головами — собеседники были людьми разумными и учёными. И к тому же оба — жители польских губерний, а к тамошнему народу жители Великого Княжества Финляндского испытывали некоторую приязнь.

К сожалению, студенты большого желания беседовать не проявили; это безусловно расстроило супругу пожилого финна. Несколько обиженная явным нежеланием попутчиков вступать в долгие дорожные беседы, к которым сама она питала большую охоту; она мстительно подумала про себя, что весьма скромно одетым студентам скорее пристало сиденье в желтом вагоне второго класса, а не роскошное отдельное купе первого класса. Вместе с тем пожилая финка подумала, что молодые люди, должно быть, не стеснены в средствах; ведь путешествие в синем вагоне первого класса — удовольствие отнюдь не дешевое.

Наконец показались городские здания, и окутанный паром поезд прибыл на Николаевский вокзал. Студенты всё так же сдержанно попрощались с попутчиками, о вышли из роскошного купе. Вокзал встретил необщительных пассажиров привычной суетой: носильщики везли и несли багаж, кого–то провожали, кого–то встречали. Молодых людей никто не встретил; они быстрым шагом пересекла суетливый перрон и вошла в здание вокзала.

Вроде бы молодые люди прибыли в столицу Империи по делам вполне ординарным; вот только настороженный взгляд, которым один из них, тот, что представился попутчикам Янисом, окинул привокзальную площадь, как–то не вязался с образом обычного приезжего. Студенты сели в пролетку; Янис что–то коротко бросил извозчику, и экипаж застучал по булыжной мостовой. «Ну вот, — подумал второй, тот, что представился как Геннадий. — Игра переходит к своей основной фазе. Не к главной, нет, но вступает на ту прямую, которая неизбежно ведёт к намеченной цели».

Пролётка бодро дребезжала железными ободьями вдоль Екатерининского канала. На противоположной стороне, рядом с Михайловским садом велось большое строительство; проезжая часть набережной была совершенно перегорожена, обнесена забором, из–за которой доносился грохот каких–то работ. Разобрана была даже часть гранитной облицовки набережной; возле места строительства теснились неказистые баржи из числа тех, что строятся «на одну воду». С одной из которых на берег подавали как раз доски. Работала артель носаков — люди выстраивались у штабелей досок цепочкой. Один поднимал за один конец несколько досок и ставил их в наклонное положение. Другой подставлял плечо с кожаной подушкой. Затем второй, в свою очередь, подставлял плечо, третий ему нагружал и так далее. Носаки ловко находили центр тяжести подаваемого груза и переносили его «на рысях». Нести было тяжело — вдоль Екатерининского канала дул сильный ветер — доски парусило, носаков разворачивало.

С другой баржи, отличие от соседок хорошей и крепкой, с игрушечным домиком на корме, выкрашенным в яркую ядовитую краску (такие посудины называли обыкновенно в Петербурге «берлинами») выгружали круглый пилёный лес — вручную при помощи веревок, выкатывая по наклонным слегам и укладывая в штабель.

— А энто берег укрепляют, господин хороший. — разъяснил извозчик, увидав интерес Геннадия. — Фундамент готовят под храм Спаса—На—Крови; на этом месте государя Александра Освободителя бунтовщики бомбой убили, чтоб им в преисподней горячие сковороды лизать! Уже три года как землю тут копают и сваи забивают… Петербурх — он, известное дело, на болоте стоит, тут без свай берега враз поплывут. А храм будет огроменный; пока забор не поставили, там большая картина висела, чтобы люди могли видеть, какую красоту здесь построят в память о Государе невинно убиенном.

Как раз в этот момент из–за забора строительства раздался дребезжащий звон малого колокола. Извозчик, слегка придержав лошадь, размашисто перекрестился. Седоки, переглянувшись, после небольшой заминки последовали его примеру.

— Вот и кажинный день так. — пояснил извозчик. — В половину третьего пополудни государь тут и ехал — возвращался к себе во дворец. Тут его энтот нигилист с бомбой и подстерёг. На вечер того же дня место взрыва уже оградой обнесли, и часовенку поставили. Государь наш велели тут большой храм возвести — а пока всякий дён часовенка в этот час колоколом отбивает — чтобы люди, значить, не забывали. Да вы, господа, видать, не питерские, раз не знаете? Из Москвы, чай?

Янис и Геннадий снова переглянулись. Дребезжащий звон колокола из часовни плыл над Екатерининским каналом, наполняя и сердца неясным трепетом и ожиданием грозных событий — событий, в которых им предстоит сыграть главные роли.

— Я ни хрена не понимаю, — недовольно бурчал Дрон, — что мы с этой ерундой возимся? В самом деле — корчим из себя каких–то недоумков. Посмотреть со стороны — так в игрушки детки играются. Студень этот вонючий, студентики… на хрена это всё? Мы что, тротила и пару «Мух» раздобыть не можем? Да с полпинка! И хрен они здесь нам помешают! Так нет же, возимся с этими.. аптекарями. Засветились, опять же, по самое не балуйся! Этого Вовочку того гляди жандармы свинтят — и за нами придут. Что ты им скажешь? «Здрасьте, мы из будущего, приехали тут у вас революцию делать?»

— Всё–таки ты не любишь включать мозг, Дрон. — ответил Виктор. — Нет, чтобы хоть немного подумать, прежде чем ересь всякую нести. Ты что, Геннадия совсем за восторженного идиота считаешь, вроде студентиков этих? Они, к слову сказать, тоже совсем не идиоты — просто люди здесь так настроены, так думают и только таким эмоциям и верят…

— А в рыло? — немедленно завёлся Дрон. — За «включать мозг»? ты сам–то за базаром следи, понял? Болтать языком вы все умеете, а как руками что–нибудь сделать…

Виктор усмехнулся. Он уже привык к такому тону своего товарища. После провала со Стрейкером, после гибели Валентина, Дрон с Виктором вообще сблизились; Геннадий ушёл с головой в работу с «местными кадрами», Олег просиживал по библиотекам и в интернете, собирая для «бригадовцев» необходимые данные, и вся повседневная, «чёрная» работа в прошлом легла на Дрона с Виктором.