Алексей Волков - «Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Хотя в данном случае получился не самый худший выбор.

— Смотрите! — выкрикнул кто-то.

На сердцах отлегло. На площадь, чеканя шаг, стройно выходила рота из частей специального назначения. Проще говоря — из созданных для борьбы с народом.

Утро выдалось морозным. В такие времена сто раз задумаешься — а очень ли надо выходить на улицу и не лучше ли посидеть в тепле? Просто находиться в крохотном номере тоже не хотелось. Когда еще доведется погулять по Москве?

Показалось или нет, но народа явно прибавилось. Куда-то спешили, неторопливо шли не отдельные люди — буквально толпы. Мужчины, женщины, дети…

Навстречу по проезжей части промаршировал небольшой строй солдат. Наверно, из гвардейской бригады. Наверно, первой. Вторая, по слухам, сейчас находилась где-то не то в Курске, не то в Ярославле. Разброс вероятностей просто поражал. Хотя, что ей там делать, вдали от границ? Не иначе, на всякий случай одним своим присутствием предупреждать возможный народный бунт.

Жалкие остатки былой имперской мощи. Все очень просто — полк переформировывается в батальон, четыре батальона и кавдивизион образуют бригаду. Ни тебе полков, ни дивизий. Как поговаривали злые языки, на последние уже и оружия-то нет.

Оружия — ладно. Не пропало же оно целиком! А вот кормить — дело наверняка иное. Республике было жаль тратиться на армию. Да и воевать она явно собиралась только с собственным народом — на два десятка общевойсковых бригад — чуть не десяток специальных. Для борьбы с внутренней контрреволюцией. Причем оснащены последние были получше, вплоть до бронеавтомобилей, содержание получали побольше и даже форма у них была намного эффектней.

По улице шли сейчас не они. Шинели на рыбьем меху, сношенные сапоги, весь вид зачуханный. Даже шаг словно у беременных баб, а не защитников отечества. Одно слово — гвардия. Тьфу! А уж песня! Словно даже строевых не осталось. Новые времена, слова же — наследие старых. Да не армейских, репертуар явно выбирал кто-то из революционеров. Вот и выводят не к месту:

Словно уже не проложили!

Тьфу еще раз!

Плевать, разумеется, Кротов не стал. Но и смотреть на похабель не мог. Сколько лет прошло, а все никак не мог принять ни новую дисциплину, ни отношения, ни отсутствия погон. Вроде мелочь, а вид без них не тот.

Несколько поворотов, бессистемных, просто по привычке не ходить по прямой в городе. Не старые времена, когда можно было ничего не опасаться. Вдруг позади маячит приставленный шпик, сексот, филер или как сейчас называется подобный род службы?

Вначале Кротов подумал: показалось. Свернул в какой-то переулок, в середине остановился, прикурил, исподволь покосился назад.

Высокий мужчина в черном дешевом полушубке тоже остановился, нагнулся, будто что-то поднимая с утрамбованного грязного снега. Потом тронулся вслед Кротову.

Н-да. Похоже, классический топтун. Быстренько они, с приезда только сутки прошли. Хотя, согласно упорным слухам, здесь принято следить за всеми прибывшими из других частей былой обширной империи. Свои и без того под контролем, так вдруг заразу занесут чужие? Есть же еще идейные враги у молодого государства. Иначе с чего то тут, то там вспыхивают то стачки, то хуже того — попытки восстания? Явно не обходится без чьей-то направляющей руки.

С чего простым людям бунтовать при свободе? Не прежний режим.

Плохо. «Хвост» за собой не потащишь. Стряхивать его раньше времени — только усугубишь пока бездоказательные подозрения. Придется делать вид, будто все идет своим чередом.

И не хочется, да придется пока смириться с провожатым. Пусть видит — приезжий просто прогуливается по городу, который во времена его молодости отнюдь не был чужим.

Разве может быть чужой для русского человека Москва?

Попавшаяся по дороге церковь напомнила о многочисленных пропущенных литургиях. Кротов не отличался чрезмерной религиозностью, да и кочевая жизнь не позволяла соблюдать положенные ритуалы, но атеизма душа тоже не принимала. А уж когда на сердце тяжело, куда пойти русскому человеку? Конечно, в храм.

Служба шла давно. Народа внутри оказалось немного. Сказывалась и ставшая более тяжелой жизнь, и постоянная антирелигиозная пропаганда. Начиная с так называемой великой бескровной и всех ее многочисленных жертв, Бог явно отвернулся от своей некогда любимой земли. Или не отвернулся, но, дав некогда людям свободу воли, теперь бесстрастно взирал, сумеют ли они вновь подняться после своего падения?

Светлые лики святых смотрели на прихожан. Устоят ли в безвременье очередных гонений? Не поддадутся ли на искушение?

Судя по одежде, люди собрались простые. Власть строго следила за всеми, кто занимает хоть какой-нибудь пост. За «ретроградство» легко можно было лишиться места. А уж о карьере уличенному в неверии в материалистический марксизм можно было и не мечтать.

Свобода не совмещается с моральными правилами. Везде и всегда, достаточно вспомнить историю любой европейской революции.

Государственным человеком Кротов не был, более того, давно не стремился им стать, следовать новым веяниям не собирался, да и вообще он — гражданин другой страны, что хочет, то и делает.

Пропаганда пропагандой, пока что посещение храма не является уголовным или политическим преступлением.

Слушая слитный хор, Кротов словно невзначай покосился на вход. Появится ли соглядатай или предпочтет обождать у входа в храм?

Появился. И даже молился с виду вполне искренно, как верующий человек.

А почему бы и нет? Воспитание-то тоже играет какую-то роль. Даже в эпоху безверия что-то остается в душе тех, кто посещал в детстве церковь, отмечал религиозные праздники, радовался подаркам на Рождество и крашеным яйцам и куличам на Пасху. Не все же упертые атеисты!

Ладно. Пусть себе ходит. Убедится, что подопечный не является преступником и не совершает никаких противоправных действий. Просто гуляет по Москве в свое удовольствие, как сибирский провинциал, вдруг попавший в большой, к тому же по нынешним временам зарубежный город.

Голоса взмывали ввысь, поневоле заставляли отречься от житейской суеты, звали к вечному, неземному.

Кротов покорно отдался привычным ощущениям. Что наша жизнь, как не подготовка к дальнейшему существованию? Правда, грехов накопилось! Впору бы исповедоваться, да только в данный момент он не готов. Ни молитв не читал, не постился…

Но даже так постоять, чувствуя сопричастность с собравшимися, соборность, и то являлось облегчением для души.

К сожалению, служба закончилась быстро. Точнее, Кротов попал на ее вторую половину. Краткая проповедь немолодого священника, очередь за благословением…