Алексей Волков - «Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

— Достаточно, — прервал старший. — Вижу, к делу вы относитесь серьезно. Но в данный момент нас больше интересуют другие ваши соображения. Как по-вашему, где в городе скрывается наш авиатор-атаман? Должно же у него быть логово, лежбище, в общем, нечто постоянное.

— Не знаю, — признался Николаев. Вопрос был глуповат. Знал бы, разве не попробовал бы принять меры к задержанию? — Город велик, у Покровского вполне могут быть знакомства в любых слоях населения. Иначе, это, он бы не чувствовал себя так вольготно. Мы рассылали ориентировки всем сотрудникам милиции, но без результата. Вокзал перекрыт, на дорогах выставлены посты, но если с вокзалом может сработать, то при некоторой численности банды сквозь пост они прорвутся. Стрелять умеют, готовности к риску не занимать…

— Плохо. Посты надо бы усилить за счет армии. Все равно ни хрена не делают, в казарме сидят да водку пьют.

— Армией мы не распоряжаемся. У них свое начальство.

— Я распоряжусь. Не фиг им дурака валять. Пусть занимаются прямым делом — врагов ловят. Или хоть ускользнуть им не дают. Роту на одну дорогу, роту — на другую. Надо установить наблюдение за всеми злачными местами. Покровский любит погулять. А завтра с утра устроим общегородскую облаву.

— Как? — не понял Николаев.

— Проверим каждый дом, каждую квартиру. Нам бы еще приметы его подельников достать!

— Приметы подельников неизвестны. А на облаву у нас, это, не хватит сил.

— Хватит. Утром прибудут две роты спецназначения, оперативники, привлечем войска, добровольных помощников… Покровский должен быть задержан! Любой ценой! Даже не задержан — уничтожен.

Что-то подсказывало Николаеву — результата операция не даст. Однако озвучивать вслух он ничего не стал. Не он ответственный, не с него и спрос.

Операция не задалась с самого начала. Началось с того, что поезд с обещанным подкреплением опоздал на четыре часа. Сразу же оказалось: прибывшие почти сутки не получали горячей пищи, и пришлось срочно организовывать ее приготовление и раздачу, а для того согласовывать выдачу продуктов и прочее с начальниками разных уровней и подчиненности.

Решили пока начать без них, и смешанные группы двинулись по разным улицам и переулкам. Заглядывали в каждый дом, проверяли документы, при этом зачастую сами не представляя, каким образом сумеют узнать легендарного партизана, и даже страшась нарваться на него. Никто не оцепливал кварталы, и жители могли свободно перемещаться из еще не пройденных домов в уже помеченные. Толку быть просто не могло и не было.

Нет, кого-то задерживали. Отдельные граждане по разным причинам оказывались без документов, кто-то казался подозрительным не в меру ретивым охранникам народного покоя, кто-то элементарно не желал отдать приглянувшееся служивым добро, только улов был не тем.

Обывателям происходящее наверняка вообще напоминало первые годы революции, когда любой вооруженный тип был хозяином жизни всех окружающих, а уж про экспроприируемое имущество говорить не приходится. С небольшой разницей — на сей раз в богатых домах никаких эксцессов не было. Тут уж начальство следило со всем тщанием. А вот с людьми попроще можно не церемониться. Пусть только попробуют пожаловаться! Да и кому? Милиции — на милицию? Раньше была революция, а сейчас — узаконенный порядок вещей.

Несколько раз поднималась стрельба. Где-то нарвались на каких-то бандитов, в одном месте, наоборот, — на охранников, отважно решивших защищать хозяйское имущество, гораздо чаще у солдат и милиционеров просто шалили нервы.

Шума вообще было много. Наверно, потому за ним не обратили внимания на выстрелы за городом. Не отовсюду услышишь, пусть частые, да стихли быстро, может, свои где балуются. В общем, оправданий было много, да и не может человек быть виновным в том, что происходит далеко. Откуда и кому знать?

Доставленная случайным человеком новость прежде разнеслась в виде сплетни, потом — потребовала проверки и лишь позднее, с возвращением посланных верховых, превратилась в трагический факт.

Знал ли Покровский о готовящейся облаве и потому приготовился сам, действовал спонтанно, когда не осталось иного выхода, или вообще два процесса абсолютно случайно совпали во времени, итог был один.

— Эй, следователь! Как тебя? Николаев! Едешь с нами! — Главный борец против контрреволюции призывно махнул рукой.

Хорошо хоть авто не взял, понял: застрянет чудо техники в здешних снегах, которые даже на дорогах лишь укатаны санями, однако отнюдь не предназначены для колес. Вместо них — целая вереница разнообразных конных экипажей на полозьях да единственный случившийся в городе кавалерийский эскадрон.

Запрудившие окрестные улицы всадники лишь подтверждали пронесшийся слух. Пусть не хотелось верить, будто застава — фактически целая рота едва не в сотню человек — уничтожена, только зачем же тогда сводный отряд направляется в ту сторону? Ладно, не уничтожена, понесла потери, а прочее уже приукрашено людской молвой.

— Залезай и поехали!

— Можно хоть узнать, что это… случилось?

Сани рванули с места так, словно уходили от погони.

— Заставу, говорят, перебили. Мужик какой-то в город прискакал. Он аккурат по этой дороге ехал, а там — гора трупов в стороне.

— Неужто всех?

— А я знаю? Мужик сразу рванул мимо, едва конягу не загнал. Вот сейчас и проверим. Как вариант — провокатор это. Слухи пустил, дабы народ напугать. Но тогда он получит по полной.

Оказалось — не слух. Как раз выглянуло редким гостем солнышко, словно тоже желало увидеть кучно валяющиеся в снегу фигуры в солдатских шинелях.

— Ох, ни хрена себе!

Подобных картин Николаев не видел с Великой войны. Трупов по его нынешнему роду деятельности хватало, дело в массовости случившегося. Местами солдаты лежали вповалку, порою — поодиночке, но в целом картина была непохожей на бой. Скорее — на бойню. У многих, помимо прочего, даже имелись дополнительные ранения в голову, словно противник еще нашел время и хладнокровно добил всех, кто еще дышал, даже не понадеявшись на мороз.

Предвечерние низкие тени, окрашенный в слегка розовый оттенок снег придавали картине какой-то нездешний колорит. Николаев чуть прошелся, остановился над большой россыпью гильз, чуть присмотрелся.

— «Люська». В смысле это… пулемет «люис».

— Пулемет, значит, — вздохнул рядышком пожилой. Словно было реально положить такую толпу из винтовок и револьверов. — А что еще скажете?

— Похоже, боя не было. Стреляли из нескольких точек, вон подальше гильзы от пулемета «кольта», люди начали метаться, да куда там! Но перед тем не сопротивлялись. Или почти не сопротивлялись.

— Почему вы так решили?