Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– Ближней картечью за-аря-ажа-ай! – В команде нет смысла, люди и так знают, что им делать. Но уверенный голос хотя и молодого, но командира не будет лишним, когда вокруг закипает адский котел боя.

– Второе орудие к бою готово!

– Пали!

И снова крики, полные боли и гнева. Казаки и не думали отворачивать. Сейчас ими владело только одно желание – растоптать, порвать тех, кто встал на их пути, когда казалось, что удалось уйти без потерь. Плохой знак. Очень плохой. С одной стороны, не хотелось выпускать из ловушки ни одного из этих разбойников. С другой – Пригожин прекрасно понимал, что такими малыми силами на слабо подготовленной позиции им просто не выстоять.

– Огонь по готовности, братцы!

Сергей услышал, как над головой с жутким визгом пролетела пуля, пущенная казаком. Они стреляют, вскидывая фузеи прямо на скаку. Но до чего же метко бьют, ироды. Одна из пуль угодила в ногу подносчику, и тот упал, выронив заряд. Связанные воедино холщовый картуз и жестяной контейнер с картечью покатились по пока еще невысокой зеленой траве. Другой артиллерист подхватил заряд и устремился к уже пробаненному жерлу пушки. Скорее, ребятки! Скорее!

Опять заговорили фузеи драгун. Бьют вразнобой, но не бездумно. Александр Викторович не из тех, кто не любит заниматься обучением своих людей. То там, то тут атакующие начинают валиться из седел, опрокидываться на круп лошади или пригибаться к холке.

В пальбу громко и весомо вплелся голос первого орудия, уже успевшего перезарядиться. Дыма уже столько, что разглядеть происходящее перед позицией очень сложно.

Но вот он все же слегка рассеялся, и Сергей увидел нескольких всадников на вздыбившихся лошадях. Еще недавно Александр Викторович упрекал Сергея за намерение вырубить кустарник. А вот сам этим ничуть не побрезговал, разве только сделал это с противоположной стороны. Вбитые в землю довольно тонкие колья все же сыграли свою роль.

Нет, серьезной проблемой они стать не могли. Сырые, тонкие и гибкие жерди способны разве только оцарапать лошадей. Да и преодолеть эту преграду особого труда не составляло. Но обилие дыма перед позицией обороняющихся сыграло с атакующими злую шутку. Кони попросту испугались.

Однако этой небольшой задержки оказалось более чем достаточно. Протрещали последние выстрелы фузей. Вслед за ними рыкнуло второе орудие, у которого случилась заминка в связи с ранением подносчика. Большую часть из замедлившихся перед хлипкой преградой из жердей снесло потоком картечи. Остальные, бросив по сторонам ошалелый взгляд, нахлестывая коней, поскакали куда-то влево от позиции.

Пригожин сначала растерялся, но потом рассмотрел, что все оставшиеся в седле казаки, нещадно нахлестывая коней, уходят именно в ту сторону. Они все же не выдержали, и, увидев путь к спасению, около сотни всадников направились по нему, стремясь вырваться из теснины, ставшей последним прибежищем для многих их товарищей.

– Разворачивай орудия влево! Живее, братцы!

Интересно, а кто тут переживал и наливался страхом всего лишь пару минут назад? Бог весть. Это был кто-то другой. Нет, это конечно же был Пригожин, но то был другой Пригожин. Нынешнего же переполняли азарт и злость. Голова кружилась в какой-то эйфории, и вместе с тем она была чистой и ясной.

– Первое орудие! Пали!

Есть. Картечь опять достает уже отдаляющихся всадников. Но еще немного, и их будет не достать. Ну это смотря из чего.

– Дальней картечью заряжа-ай! Второе орудие! Пали! Молодцы, братцы!

Еще два выстрела, и оба удачные. Правда, на этот раз удалось ссадить не больше чем по паре всадников, но Пригожин ничуть не расстроен. А вот третьим выстрелом их уже не достать, уйдут за гребень холма. Врешь, не уйдешь!

– Отставить картечь! Оба орудия! Граната! Трубка четыре секунды! Целик двенадцать! Шевелись, братцы! – отчего-то подумав, что командир батареи его обязательно прибьет, приказал подпоручик.

Эти гранаты были новинкой, и их можно было пересчитать по пальцам. Хм, ну это конечно же перебор. И все же в боезапасе имелось всего лишь по десять гранат на орудие. Еще по паре десятков в крепости. И это все. Так что в любом случае эти боеприпасы были наперечет.

Подносчик, подбежавший к первому орудию, развернулся и побежал с зарядом картечи обратно. Второй номер уже склонился над зарядным ящиком и выполняет приказ, устанавливая запальную трубку. Несколько секунд – и подносчик бежит к орудию с массивным зарядом в руках.

А вот тут уж доверять наводчикам нельзя. Этому вообще никого и никогда не учили. Более того, никто и не подозревал о том, что подобное возможно. Как не подозревал об этом и сам Сергей. Но вот что-то вдруг на него снизошло, словно озарение какое.

Как и ожидалось, когда орудие изготовили к стрельбе, последний всадник скрылся за гребнем холма. В лощине уже появились преследовавшие беглецов драгуны и казаки под командованием командира батальона, но алешковских казаков им уже не нагнать. Им нет. А вот снаряд…

Сергей навел орудие, выставил возвышение, сосредоточенно вращая винт. Еще немного… еще… Вот так. Отошел в сторону и подал команду. Солдат поднес фитиль к затравочной трубке, та быстро прогорела, и пушка рявкнула, как рассерженный огромный пес. Никакого сравнения с картечным выстрелом.

А Пригожин уже у второго орудия. Подправил возвышение. Наводчик уже выполнил основную работу. Нужно только слегка… во-от так вот. Второе орудие рявкнуло вдогон первому и, как кажется, со злостью выплюнуло смертоносный снаряд.

Где-то за урезом холма раздалось два глухих разрыва. Все. Так тревожно начавшееся утро наконец закончилось. Хотя нет. Пригожин огляделся по сторонам, бросил взгляд на солнце. Хм… Ничего не изменилось. То есть от первого и до последнего выстрела едва ли прошло две или три минуты. А казалось, бой длился целую вечность.

Пространство вокруг завалено трупами людей и животных. То там, то здесь видны бродящие среди мертвых и раненых лошади без седоков. Некоторые из них прихрамывают. Стоны и хрипы раненых и умирающих, жалобное ржание животных, истерзанные тела убитых. И практически все они пали от его руки. Не в прямом смысле конечно же. Но картина Сергея поразила.

При нападениях на стойбища в отместку за набег он никогда не бывал в разоренных селениях. Он, разумеется, понимал, что там есть жертвы и что кровь льется рекой. Но вот так, вблизи, он наблюдал подобное впервые. Теперь ему уже не казалось, что война это весело и возбуждающе. Война – это кровавая и страшная старуха.

– Что с вами, подпоручик?

Присевший на край бочонка для банника Сергей услышал голос майора Пруткова будто издалека. Так, словно на уши была нахлобучена шапка.

– Господин майор! – все же сообразив, поднялся Пригожин и вытянулся во фрунт.