Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

– В общем-то вы правы, для велосипедов специально изготовлены были ведомая шестерня, втулка педалей, ведомая шестерня цепной передачи и, собственно, рама – да и в ней использованы элементы серийно выпускаемой машины. Это маленький мотоцикл, именуемый у нас мопедом, изготавливаемый в основном для Франции. Он и в России продается довольно широко, странно, что ваши специалисты не обратило на него внимания. Но мопед армии не нужен, а нужно кое-что другое. Идемте, я покажу…

– Вот это – я продолжил разговор уже в "модельном" цехе – тяжелый мотоцикл, идущий у нас под маркой М-7. В коляске, обратите внимание, установлен пулемет Хочкисса – и, поверьте, это будет весьма грозной боевой машиной. Если коляску не пристегивать, то мотоцикл развивает скорость до семидесяти верст в час, а с коляской – до пятидесяти. Пулемет, конечно, дрянь – но лучше для этой цели пока нет.

– Мы считаем, что пулемет Максима лучше подходит для нужд армии.

– Коляска переводит максимум сто двадцать килограммов, то есть триста фунтов. А "Максим" сам весит пять пудов. Если найти пулеметчика весом в три пуда, то сюда можно и "Максим" поставить – только уже без патронов. Увы, но здесь иного варианта пока нет. Управление может сам мотоцикл купить в магазине, например здесь или в Саратове, а коляска… пять тысяч рублей – и забирайте эту, вместе с пулеметом, потому что пять тысяч я сам за пулемет платил. Сама коляска – сто рублей, ее в магазине не купить – она бронированная. Не сильно, но пулю из "Нагана" в упор держит. Только если вы пожелаете их массово закупать – опять, до следующего года я их много сделать не смогу. И последнее, – добавил я, когда мы уже выходили из цеха, – годный для нужд армии трактор я пока построить вообще не могу. Он даже еще не спроектирован. Я знаю, какой он должен быть, но показать его смогу лишь через год, может быть – следующей весной. Так что снова повторю – нет у меня сейчас ничего, что вы можете у меня закупать.

Подполковник, слушая мою речь, почему-то улыбался. И когда мы вернулись в кабинет, с той же улыбкой сказал:

– Александр Владимирович, мне говорили, что вы родом из Австралии и кое-чего в жизни в Империи неправильно воспринимаете. Но, признаться, степень вашего непонимания меня даже смутила. Артиллерийское управление не имеет в виду, что вы немедленно начнете поставки всей этой вашей, безусловно замечательной, техники. Те же испытания тракторов мы имели в виду провести в течение самое скорое года. Что же до поставки десяти тысяч велосипедов, то опять мы не думали, что вы их поставите на следующей неделе – как раз и рассчитывалось, что в следующем году – и не обязательно с января – вы только начнете из поставлять, а вся партия будет поставлена за несколько лет. А насчет мотоцикла с пулеметом, то мне кажется – лично мне – что вы придумали действительно вещь, которая может быть армии весьма полезна. Но, к сожалению, я не располагаю названной вами суммой – он горестно вздохнул – Безусловно, я доложу начальству об этой машине, но когда требуемая сумма будет выделена – я даже примерно сказать не могу. Знаете, если бы вы запросили за что-то тысяч, допустим, сто или больше – то вопрос так или иначе был бы решен быстро. А пять тысяч – сумма небольшая, и насчет нее можно и год решения прождать.

– Валерий Георгиевич, тогда у меня будет несколько иное предложение – мне неожиданно пришла в голову забавная мысль и я, пока не забыл, решил с подполковником ею поделиться. – Я хочу предложить вам, не как офицеру Арткомиссии, а как просто русскому офицеру, сделку. Нет, ничего бесчестного – поспешил я добавить, увидев, как он дернулся – просто договоренность двух частных лиц, равно недовольных бюрократами. Вы, как человек, оружие знающий и любящий, увидели у меня забавную игрушку – и я вам ее дам поиграть, бесплатно естественно. Наиграетесь – отдадите, ну а нет – так я себе еще сто штук таких наделаю. Ну а вы, видя, что сам я в оружии понимаю мало, порекомендуете мне парочку артиллерийских офицеров в отставке – ну мало ли, может кто по ранению к службе не годен или с начальством не ужился. Пусть они все мои поделки у меня же и испытывают, до ума доводят. Но это – еще не все.

Мысль моя стремительно зрела в голове, и я спешил ее выпихнуть до того, как голова от необозримости перспектив лопнет:

– У меня в Харькове есть подходящий заводик, который пока ничем не занят. Я там начну как раз велосипеды делать, а Артуправление, считая велосипеды товаром военного назначения, пусть выделит небольшой отряд – скажем, роту – для его охраны от вражеских шпионов. И там, в закрытом цехе вроде моего модельного, и мотоциклы начну производить, а потом – и специальные военные трактора.

– Интересное предложение, я думаю, что начальство на такое вполне согласится.

– А для серьезных испытаний техники я устрою где-нибудь в глухой степи специальный полигон. Не от армии, а свой, личный. Испытателями казаков найму… только я вас попрошу еще вот о чем. Подъесаул Головин меня в казаки принял – ну чтобы с его парнями нормально разговаривать в Уругвайской экспедиции. Но пока – пластуном, да еще почетным. А мне бы хоть какое, да командирское звание получить, хоть старшиной назначить. В отставке – получится вроде и формальность, а уважения со стороны казаков прибавится, и народ на полигон проще набирать будет, и порядку на нем прибавится… Но это уж – как получится – добавил я, видя, что улыбка на лице Карпова расплывается шире лица.

– Я доложу о ваших пожеланиях начальству. А вы действительно предлагаете мне сейчас забрать этот мотоцикл?

– Настаиваю, я сейчас распоряжусь, чтобы его упаковали и подготовили к отправке. И еще… Валерий Георгиевич, я понимаю, что военная служба непредсказуема. Но если будет возможность – вы телеграфируйте о своих – или еще чьих – визитах ко мне, хотя бы дня за три.

Подполковник убыл в Петербург, увозя мотоцикл и пулемет, ну а я занялся подготовкой Харьковского завода к выпуску велосипедов. И начал с того, что попросил у Емельянова отлить бронзовую доску с надписью "Харьковский велосипедный завод".

– И как это у него получается? – задумчиво пробормотал Герасим Данилович.

– Что? Машины изобретать? Так наверное в этой, как ее, Аделаиде, его научили как.

– Мне тоже было интересно, я знакомых попросил узнать – не учат там этому всему. У них курсы учебные – как в Эдинбургском университете, только профессора там лишь те, что в Британии никто в университеты не взял. Ты знаешь, как сам он Аделаиду назвал? Дырочкой в жопе мира! – и Герасим Данилович довольно рассмеялся.

– То есть как дырочкой? – не понял Нил Африканович.

– Вот и я давеча спросил. А он сказал – именно дырочкой. Вроде и светло, и воздух вокруг хороший – а все равно жопа.