Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

Вообще-то у Безобразова лесная концессия была не только на пограничье Кореи с Китаем, но и на острове Дожалет – на другой стороне Кореи, в Японском море. Сам Безобразов островом не заинтересовался: далеко, да и бухт подходящих на острове не было. Единственное место, которое можно было назвать "бухтой", было проломом между двумя скалами, метров пятьдесят шириной и полтораста длиной. Но, поговорив со своими "мичманами", я решил и этим островком заняться – лес рубить, естественно. Для начала туда отправилось сотня шахтеров и строителей – вырубать в скалах хоть какие-то проходы и построить приемлемое жилье. Местного населения на острове было меньше тысячи, так что пришлось делать все самим. Бухту же было решено использовать в качестве дополнительной базы тралового флота, для чего там было построено к декабрю хранилище для солярки и прочих расходных материалов. Охранять остров и склады я уговорил астраханских казаков, поначалу – сотню человек.

Новый тысяча девятьсот четвертый год я встретил правильно – в кругу семьи. В гости к нам с пятого этажа спустились Юра с Камиллой, повосхищались новогодней елкой. Ровно в полночь по трансляции раздался бой курантов (предварительно записанный на магнитофон). Народ – что уже стало традицией в городке – высыпал на площадь, мы тоже сходили туда, на горке покатались. Нормальный такой Новый год получился – потому что в старом было сделано очень много.

Очень много: у деревни Бело Озеро отрыт и начал выдавать на гора уголек карьер – именно для него в Коврове были изготовлены первые два десятка экскаваторов. В Ирбите были собраны первые сто тяжелых мотоциклов с колясками. На Бире и Амуре были выстроены четыре новых деревни, и полторы тысячи саратовских крестьян новый год праздновали уже на новом месте. Во Владивостоке была построена новая (хотя и небольшая) верфь, где к работе приступили уже две сотни рабочих. А в Кологриве был запущен первый агрегат электростанции и выстроен (пока еще пустой) главный корпус аммиачного производства.

Удачно год сложился и на продуктовом фронте – хоть и понемногу, но удобренные поля выдали довольно ощутимую прибавку урожая. Настолько ощутимую, что "в колхозники" захотело записаться почти восемьдесят процентов саратовских крестьян. А Епифанский и Ковровский уезды стали целиком "колхозными". Я не выкупал эти земли – просто крестьяне сами сорганизовались, под обещание направлять на поля технику с организованных в уездах МТС. Не бесплатно – за треть валового урожая. Но и того, что крестьянам останется, будет более чем достаточно: по зерну урожаи вырастали почти втрое против "традиционных", по капусте и картошке – минимум впятеро. Так что с прокормом народа вроде все складывалось пока замечательно.

Все замечательно, только надобно эту замечательность и на будущее сохранить. Для чего нужно победить в будущей войне. И поэтому второго января я сел в поезд: впереди меня ждал Сахалин: я же обещал Мышке на войну не соваться, а обещания надо держать.

Карл Густав Леманн, американец родом из Берлина, с удивлением посмотрел на собеседника. Другого после такого предложения он послал бы очень далеко, причем, скорее всего, с сотрясением мозга – но с этим русским так поступать не стоило. Пару лет назад этот моряк встретился ему в портовой пивнушке – и за эти два года Карл превратился из мелкого торговца лопатами и граблями в миллионера, чье имя знала половина Америки. Но предложение все рано было очень странным.

– Я чего-то не совсем понял, что мне нужно сделать?

– Повторяю: следующей весной к тебе придут корреспонденты из разных газет. Два, три, десять – неважно. Твоя задача – рассказать им то, что написано в этой бумаге. Не прочитать, а рассказать, с выражением и заламывая руки. Больше ничего тебе делать не придется…

– А как же это?

– Это – всего лишь выражение твоих чувств. Никто всерьез эти слова не воспримет… поначалу.

– А потом?

– А потом ты станешь национальным героем. И если национальный герой слегка поднимет цену на трактор… ты сколько с каждого получаешь? Сотню, чуть больше?

– Ну да, примерно…

– Если национальный герой поднимет цену на сотню, жалкую сотню долларов во имя великой цели – ну кто откажется ее заплатить? Или тебе не хочется удвоить прибыль?

– Ну, если так рассуждать… А они точно придут?

– Придут. И будут трепетно ждать твоего рассказа – у моего босса очень хорошо разведка поставлена, он все новости заранее узнает. А это не просто новость, а сенсация – так что не просто придут, а прибегут. Выучи слова наизусть, перед зеркалом потренируйся правильно рожу скорчить. И – готовься загребать новые миллионы.

Карл усмехнулся. Не то, чтобы он до конца поверил этому русскому – но ведь в прошлый раз все получилось именно так, как он и обещал. А цену… для такого цену можно поднять и на полтораста долларов. А может – и на все двести!

Оглядев кабинет, Карл вызвал секретаря:

– Билли, мне кажется, что если на той стене повесить зеркала, то будет светлее. Постарайся, чтобы они висели тут уже завтра. Большие зеркала. Цена не имеет значения.

Война началась по расписанию. Наверное по расписанию: я точных дат не помнил, более того, уверен был, что она начнется в апреле – но безобразие случилось уже в январе. Хорошо еще, что я все заранее подготовил, и особенно врасплох меня новость о начале войны не застала: в течение двух суток на Сахалине, куда я успел уже добраться, все японцы были арестованы и согнаны в заранее построенные лагеря. Ну, не совсем все: около полусотни человек казаки в процессе ареста поубивали – но что еще было делать с теми, кто начинал стрелять в людей?

А казаков на Сахалин я успел перевезти две с половиной тысячи, причем – при лошадях. А еще – при мотоциклах: особую привлекательность моему предложению "годик поработать на Сахалине" обеспечивало то, что по окончании "контракта" каждый казак этот мотоцикл забирал домой.

Японцам объяснили (и продемонстрировали), что при бегстве одного будет расстреляна вся оставшаяся бригада, и, безусловно, члены их семей – после чего всем взрослым дали в руки кайло и отправили работать: Родине уголек потребуется. Поэтому и лагеря были устроены непосредственно у подготовленных копей.

После того, как с этим делом было покончено, две тысячи казаков отправились (с помощью "рыбаков") за "дополнительной рабочей силой" на Курилы – и пятнадцатого февраля японцев не осталось и на Парамушире с Шумшу. Все же хорошие получились "спецтраулеры", четыреста человек "десанта" перевезли туда за сутки. Но главное – ни одно японское судно не выпустили. Из всех четырёх штук…

Семнадцатого казаки организовали "плацдарм" на Итурупе – и за трое суток "итурупская группировка" достигла двух тысяч человек. А двадцать второго почти все казаки плавно переместились на Кунашир.