Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

А теперь подумаем, как всем этим богатством распорядиться. Упаковав все обратно в сумку, я залез на печку – думать. На печке было тепло, думалось хорошо. Я еще укрылся армячишком Диминым (или как это пальтишко называется?), пригрелся – и довольно быстро задремал.

Дремал я однако не крепко, и услышал – а потом и увидел – как в дом зашел местный поп, видимо как раз отец Питирим, к которому Димка бегал. Хозяин мой его вперед пропустил, потом сам зашел, поклонился попу низко, руку поцеловал – и пулей выскочил за дверь. Мне такое не понравилось, вот еще, руки целовать всяким! Я уже стал прикидывать, как бы мне отвертеться от такого счастья, но тут поп меня удивил:

– How do you feel, господин Волков? Извините, по батюшке не знаю…

– Ну это… I'm feel well, thank you. Not exactly well, but not too bad. Отчество мое – Владимирович, а вас как зовут?

– В миру – Кирилл Константинович, а в служении – отец Питирим. Как вам удобнее будет.

Батюшка, когда я слез с печки и пригляделся, на вид показался довольно молодым. Так что я решил именовать его на мирской манер – не дорос он до "отца" на мой взгляд, а он и не возражал.

– Извините, Кирилл Константинович, а почему вы со мной по-английски заговорили?

– Ну вы же из Австралии, я и не знал, по-русски вы говорите или нет. То есть сообразил уже, но долго заранее готовился, английским-то я почти и не владею – вот и получилось так.

– А с чего вы решили, что из Австралии?

– Так вы же сами и сказали, Егорию Фаддеевичу сказали, околоточному нашему. Вы тут почти в беспамятстве были, так он взял на себя смелость в сумке вашей в кармане бумаги посмотреть. И карточки ваши и нашел, а вы ему и сказали что из Австралии, с Аделаиды значит.

Понятно, с Аделаиды…

С Делькой мы, скажем так, познакомились прошлым летом, на Ишымбае. У нее был небольшой бизнес, копировально-печатный, и я через день к ней катался "печатать красивые отчеты", которые Федоров нефтяным боссам отсылал. Ну и… в общем, узнав, что она у меня первая, сделала и подарила мне "визитки" с надписью "Александр Волков, Мастер – Университет Аделаиды". Сказала, "чтобы помнил и гордился". Я эти визитки в карман сумки и запихал – смешные они. Что же про "университет"… Делька тогда сказала что в Австралии как раз есть такой университет, элитный. Но ее "университет" гораздо элитнее. Помнить и тем более гордиться мне как-то не довелось, а сейчас пачка шелкографических бумажек очень помогла. Правда бумажки эти были как бы "неофициальными", но сама по себе объемная печать на бумаге "Верже" (если я правильно название запомнил) впечатление обеспечивала очень солидное. Да и тисненый золотом герб неплохо смотрелся. Я тогда еще засмущался, что мол такие дорогие – но Делька меня успокоила, сказала что по ошибке местному мэру вместо Россиянского цыпленка-мутанта царского орла забабахала, вот на этих заготовках мне визитки и сделала.

Ну а сейчас с этими визитками я, похоже, неплохо залегендировался:

– Я же к вам с таким вопросом: вероисповедания вы православного или англиканского?

– Ну, вообще-то православного. Только ведь в Австралии с православными церквами дела обстоят неважно, так что многие таинства мне неведомы.

– Я помогу вам, в удобное для вас время приходите, спрашивайте что вас интересует. Я же с прискорбием должен заметить, что не только таинства церковные дворянство наше в заграницах забывает, но и вере изменяет: не в обиду вам, но ведь многие русские дворяне в заграницах перешли кто в католичество, а кто и англиканство.

Так, похоже визитка с золотым орлом меня уже и дворянином сделала? А отец Питирим продолжил:

– Но вы от веры отцов не отреклись, это делает вам честь. И хотя приход наш не из богатых, некоторую помощь до вашей поправки мы оказать сможем. И известим близких ваших о вашей такой задержке. Вы, собственно, куда направлялись и как оказались в наших краях в столь бедственном виде?

И тут я сообразил, что и понятия не имею, что на такой простой вопрос ответить. Видимо, работа мысли (или ее отсутствие) так сильно отразилось на моем лице, что Кирилл Константинович с тревогой спросил:

– Что с вами?

– Со мной? Нет, со мной ничего… только я не помню. – Мысли мои завертелись с утроенной скоростью: – я остался один в Австралии и решил поехать к родне, обратно в Россию, где никогда и не был… Продал все, поплыл… а потом – не помню.

– А кто тут у вас из родни?

– Вроде бы в Петербурге, у меня записано… было. Надо найти бумаги…

– Вы сказали, что "все продали" – и много ли денег у вас с собой было? потому как при вас не то что бумаг – одежи теплой не было.

– Не очень много, тысяч пять – я машинально назвал сумму "аванса", полученную перед выездом.

– Рублей? – с ужасом почему-то воскликнул батюшка.

Поняв, что я ляпнул что-то явно не то, быстро поправился:

– Нет конечно, фунтов…

– Благословенна страна Австралия! – как-то пафосно произнес Кирилл Константинович, а затем, совсем не пафосно и как-то печально продолжил: – боюсь, что бумаг ваших, как и денег, найти нынче не удастся. Сдается мне, что поразившая вас молния жизнь вам спасла, отняв зато память. Вам следует…

Что мне следует – я не узнал. В дверь просочился Дима, что-то шепнул попу, тот поднялся и, глядя на меся с явно читаемым сожалением, быстренько распрощался:

– Извините, Александр Владимирович, мне срочно нужно вас покинуть – душа, мир сей покидающая, об исповеди просит. Я душевно рад, что вы живы и чувствуете себя лучше, и рад бы поговорить еще, но придется отложить. Надеюсь, мы еще встретимся до вашего отъезда…

– Дима, какая молния? Что он тут мне говорил?

– Так это, барин, я уж тебе говорил – да ты видать и это позабыл. Я же в твою сторону и свернул что молния ударила. Гляжу – ты лежишь, а рядом прям – дым, огонь небесный горит… Я-то сам не видел, а по тому, как землемер Федулкин заорал с испугу, так понимаю что молния аккурат в тебя и стукнула…

Понятно, в этот мир я вошел сверкая.

– Только чудная молния была: ее и в Пичуге народ видал, а грома почитай и не было…

Уточним – сверкая, но не грохоча. И – что очень важно – потеряв изрядный кусок памяти. То есть воспоминаний. А теперь – я устал и хочу снова спать. Надо поподробнее обдумать менее сверкающий вариант, потому как есть еще и Егорий Фаддеевич.

Егорий Фаддеевич Епифанов еще раз прочитал написанное:

"Сим докладываю, что Седьмого числа Марта месяца сего года крестьянин Дмитрий Васильев Гаврилов подобрал в степи человека раздетого, молнией оглаушенного. Сего человека видал и уездный землемер Федулкин, каковой от молнии испужался и уехал с криками. О чем Гаврилов упомянутый по приезде полиции рассказал.

От молнии с человеком приключилась забывчивость, что последние месяцы где был и что делал, не помнит он совершенно, как и про случившееся с ним. Человек был раздет, избит с синяками, одет остался в тужурку иностранного покроя и штаны, в каковых иные матросы иноземные ходют, тулупа либо иной одежи теплой и шапки не имел. Но в справном иноземном же исподнем, брит и чист телом и волосами. Из обуви на нем сапоги короткие, со шнурами, выделки иностранной и цены, со слов, очень дорогой.