Игорь Николаев - Вся трилогия Железный ветер одним томом

— Это еще и резерв старшего врача дивизии!

— Если это резерв, — неожиданно вставил Поволоцкий, — То его место не в дивизии, а в армии. Никто и никогда не держит дивизионный резерв в батальонах.

— А как их перебрасывать из армии в дивизию? На машинах?… На машинах… На машинах! Армейский резерв, с запасом инструментов и лекарств! — Вишневский, подхватив идею, уже испытывал к ней чуть ли не отцовские чувства, — Да, таким образом в нужный момент силы дивизионного госпиталя можно удвоить, при этом в соединениях, где не так жарко, не будет избытка бездействующего медперсонала!

Вечер промелькнул незаметно, прошла ночь, заполненная жаркими спорами. К утру Юдин снял очки, протер покрасневшие глаза и захлопнул блокнот.

— Не бог весть что, но с этим уже можно выйти на конгресс, — деловито резюмировал Сергей Сергеевич.

— И надо еще поднять вопрос о бактериостатиках, особенно об этом «пенициллине». Насколько я понимаю, новые штаммы «группы четырех» со временем приобретут к нему иммунитет, но первые годы это будет настоящее чудо-лекарство от гангрены, — добавил Вишневский.

— Вне всякого сомнения, — согласился Юдин. Помассировал уставшие от многочасовых заметок кисти и продолжил. — Что же, новый день приближается, а вместе с ним и новые заботы. Спать сегодня уже поздно. Я, с вашего разрешения, разомнусь перед операциями.

Сергей Сергеевич достал из неприметного деревянного футляра скрипку, но сразу играть не стал. [23] В реальности Юдин каждое утро играл на скрипке, даже выезжая на фронт. Он считал это лучшей разминкой пальцев и средством создания рабочего настроя.

Подумав пару мгновений, он неожиданно предложил:

— Коллеги… Вы не откажете мне в любезности поучаствовать в сегодняшнем обходе? Сегодня попробую собрать очень сложный перелом бедра. Александр Александрович, не будете ли вы столь любезны, чтобы мне поассистировать? [24] Ассистент при сложной операции — не просто технический работник, но полноправный сотрудник. Нередко более опытный специалист ассистирует менее искушенному коллеге.

— Почту за честь, — с вежливым достоинством склонил голову Вишневский.

Перехватив непроизвольную горькую усмешку Поволоцкого, Юдин добавил:

— Сейчас я не могу предложить вам того же. Но, как только вам позволит здоровье…

Два великих хирурга весьма благожелательно взирали друг на друга, а Поволоцкий думал:

— «Останусь в живых, на старости лет буду ездить по миру и читать лекции об этом примирении. Ей-богу, озолочусь».

Император встал и прошелся по кабинету, разминая уставшие, затекшие ноги. Пока никто не видит, потянулся, потряс пальцами. Застоявшаяся кровь бодрее побежала по жилам, отчасти снимая ощущение свинцовой усталости. Спать… Как же хочется спать, подумал Константин. Обычное, человеческое желание отдыха… Но спать нельзя, надо еще раз обдумать сегодняшние события, несмотря на необоримую усталость, которая шепчет в ухо, что можно все поскорее закончить и наконец-то отправиться в постель.

Он походил по кабинету, делая круговые движения руками и иронически думая, насколько в данную минуту не похож на тщательно культивируемый образ мудрого и сдержанного самодержца. Мимоходом прихлопнул ладонью тренькнувший механорганизатор, напоминающий об очередном деле. Думать о насущном решительно не хотелось, рабочие заботы вызывали отвращение буквально на физиологическом уровне.

Мало было предыдущих забот, теперь еще и впечатляющий налет на Нью-Йорк.

Константин покосился на свежую газету, отпечатанную утром по переданным через изограф американским оригиналам. Центральный разворот внеочередного выпуска занимала огромная фотография — посреди развалин бредет цепочка людей, один за другим, положив рук на плечо впередиидущего. У всех бедняг лица замотаны повязками, одежда в темных пятнах, изорванная, с прожженными дырами. Слепцы, жертвы химической атаки. Сдвоенный номер фактически из одних фоторепортажей и состоял: патруль национальной гвардии проезжает утром по пустынной улице Вашингтона, заставленной брошенными ночью, по тревоге, машинами; развернутый в миле от госпиталя импровизированный пункт медицинской помощи для пострадавших детей; тенты, армейские носилки на козлах, дети, забинтованные, как мумии, кажущиеся очень маленькими на этих носилках…

Заокеанские соседи отреагировали достаточно быстро. Развеселая реклама «Эшелона» исчезла из эфира, но за трое суток после удара в ВВС пришло столько же добровольцев, сколько за месяц до того, и для них пришлось установить дополнительные требования по здоровью. Конгресс аврально рассматривал поправки в законодательство, наделяющие представителей военной промышленности правом не отпускать необходимых для оборонных работ специалистов. По инициативе крупнейших деятелей бизнеса среди руководства компаний и банков прокатилась новая инициатива — назначить себе месячное жалование в один доллар, а освободившиеся средства отправлять в фонд обороны и помощи пострадавшим. Автопромышленник Мартин Вейнер, известный антисемит и русофоб, опрометчиво заметил, что в выступлении «семерок» есть определенные резоны. Через день на заправках массово появились таблички «Автомобили Вейнер не заправляем». В общем, все как в России — взрыв лихорадочной деятельности, где разумные инициативы мешались с паникерством. А зачастую и с откровенной глупостью, наподобие шпиономании и бессудных расправ с «вражескими корректировщиками», подававшими сигналы бомбардировщикам с помощью особым образом расположенных флюгеров.

Но в целом, налет на Нью-Йорк оказался весьма успешен для вторженцев. Моральный дух американцев пошатнулся и, наряду с общим патриотическим подъемом, престиж президента и его курса очень сильно упал. Все газеты облетела крылатая фраза лидера оппозиции «У Америки есть люди, деньги, заводы, лаборатории. Нет только понимания, что с этим делать». Масла в огонь подлило и демонстративное заявление о поддержке пришельцев, сделанное двумя небольшими протекторатами в Южной Африке. До сих пор малые игроки, не втянутые непосредственно в противостояние, старались придерживаться нейтралитета. Теперь вполне могла начаться цепная реакция перехода в стан врагов, и это тоже стало последствием демонстративного унижения Америки более сильным противником.

Под градом критики Амбергеру пришлось объяснять, взывать и обещать. А так же демонстративно сокращать все «непрофильные расходы», чтобы отныне каждый винтик и радиолампа шли строго на укрепление обороноспособности Конфедерации. Этим утром специально пересекший океан помощник президента Марк Келли вручил императору личное послание президента, в котором тот вежливо извещал коллегу о грядущих изменениях в экономических отношениях держав. В том числе о значительном сокращении поставок стратегических материалов и полном прекращении продаж любого высокотехнологического оружия, а так же комплектующих к оному. В безупречно выстроенных, дипломатически выверенных фразах отчетливо читалось прямое и откровенное «Самим не хватает».